Вот так. Четыре цели, и каждую из них очень хочется выполнить. На всё про всё у меня три с половиной часа…
Чуть дальше коридор поворачивал на девяносто градусов, и как только мы приблизились к этому повороту, раздался испуганный вскрик:
– Кто идёт?! У меня ствол!
Я тронул Дога за плечо и качнул головой, мол, ответь ты. Я подозревал, кто окликнул нас и не хотел, чтоб он слышал мой голос. Кажется, одну из целей получится выполнить прямо сейчас.
– Не стреляй, братуха! Мы мирные! – хрипло ответил Дог.
Несколько секунд неизвестный молчал, а потом воскликнул:
– Выходите!
Мы медленно зашли за угол и увидели трёх бегунов. Один стоял, сжимая в руках карабин, и этого говнюка я мигом узнал. Тот самый, что «помог» нам после перестрелки с палачами. А двое остальных, одетые в наши броники и шлемы, валялись чуть дальше, на следующем повороте. Под телами растеклась большая багровая лужа, и выглядели они так, будто их кто-то прожевал и выплюнул.
– Это вы, что ли?! – глаза Бегуна-104 расширились. – Стоять! Стойте там!
– Не вопрос, – сказал я и пальнул из обреза, сразу из двух стволов.
В закрытом пространстве выстрел прозвучал оглушающе, и по коридору разнеслось протяжное эхо. Картечь хорошо легла, кучно. Там, где только что болтались яйца сто четвёртого, теперь зияло кровавое месиво, наполненное свинцовыми шариками.
Бегун упал, даже не крича, а просто задыхаясь от безудержной боли. Выстрелить в ответ даже не подумал. Дог мгновенно оказался рядом, вырвал у него карабин и посмотрел на меня.
Я покачал головой, отбросил ставший бесполезным обрез и подошёл к мычащему сто четвёртому. Он прижимал ладони к уничтоженному паху и пучил глаза, как будто пытался заново отрастить член.
– Ну привет.
Он ничего не ответил и продолжал пыриться мимо меня. Рожа покраснела, как помидор.
– Привет, говорю.
– Твари!.. – выдавил бегун. – Я вам помог тогда, а вы!..
– Скажи спасибо, если кишки не выпустим. Дог может.
– Я могу! Голыми руками, сука, пузо вскрою!
Я сел на корточки и успокаивающе похлопал сто четвёртого по плечу.
– Расслабься. Насчёт кишок я пошутил. Что здесь случилось? Кто убил твоих друзей?
– Ту… ту… – задыхался сто четвёртый.
– Ту-ту? Поезд, что ли?
– Ту… турель. Слышь… не убивай…
– Ладно, – сказал я и встал.
– П-правда? – сто четвёртый поднял на меня блестящие от ужаса глаза.
– Правда. Убивать не буду. Скоро сам от потери крови подохнешь.
– Там, в рюкзаке!.. аптечка есть!..
– В моём рюкзаке? Моя аптечка?
Бегун открыл было рот, но понял, что я имею в виду, и уткнулся лбом в пол, громко стеная сквозь зубы.
– Заткнись, сука! – Дог ударил его прикладом в спину. – Страдай молча!
Я подошёл к повороту, сразу за которым лежали измочаленные трупы. Калибр у турели крупный, таким не по людям, а по бронетехнике надо стрелять. Бегунов буквально на куски разорвало.
Я выглянул из-за угла, оценивая обстановку. Коридор протяжённостью метров двадцать упирался в глухие железные двери, над которыми висела заметная на сей раз камера. Первая половина коридора была сплошь завалена останками бегунов – совсем иссохшими и посвежее, издающими резкий запах гнилья. Среди мертвецов валялось немало добра – помимо нашего карабина, как минимум ещё два пистолета.
Вторая половина коридора была почище – ни единого трупа, только пятна запёкшейся крови. А ровно посередине в полу поблёскивала металлическая полусфера диаметром в полтора метра и высотой в полметра, окружённая кучей гильз.
