– Где пациент? – её голос, звонкий и чёткий, разрезал смрадный воздух.
Гарт молча указал на камеру. Альба шагнула вперёд, не обращая внимания на взгляды, скользящие по её талии, на волосы, собранные в тугой узел, на капли пота, сверкающие на шее. Её красота здесь, среди пыли и трудностей, казалась чудом – и каждый мужчина невольно прикрыл рану в душе, которую она невольно обнажила.
– Медпакет, – она протянула руку, не глядя. Рекрут Ник, двадцатилетний парень, бросился выполнять приказ, уронив инъектор.
Рана оказалась глубже, чем казалось. Альба, в перчатках, залитых чёрной кровью, раздвинула края плоти – мышцы подёргивались, как провода под напряжением.
– Селезёнка задета, – пробормотала она, накладывая зажимы. – Гемостатик!
– Кончился в прошлом году, – Сергей отвернулся, глотая тошноту.
Альба выругалась сквозь зубы – редкий случай, когда её ледяное спокойствие дало трещину. Из кармана она достала флакон с белым порошком из своего медпакета.
– Держите его, – приказала она, и рекрут с Гартом вцепились в холодные руки дикаря. Тело внезапно вздрогнуло, из горла вырвался рык – низкий, животный, заставивший задрожать стены.
– Зурр-таал… кех-лаар… – слова, похожие на скрежет металла, заполнили камеру.
– Что он несёт? – прошептал рекрут, бледнея.
– Бред, – Альба ввела адреналин, наблюдая, как веки пациента затрепетали. – Или молитву.
Когда Блэквуд появился в дверях, его тень легла на окровавленный пол. Альба не подняла головы заявила:
– Я остаюсь.
– Здесь небезопасно, – он шагнул ближе, запах его кожи – смесь кофе и озона – на мгновение перебил смрад от дикаря.
– Там, – она кивнула в сторону коридора, откуда уже доносился гул толпы, – будет опаснее.
Шахтёры, закончившие смену, заполняли бар-блок. Скоро первые грязные ругательства нарушат тишину, но здесь, в камере №6, время текло иначе. Альба прижала ладонь ко лбу дикаря.
– Кто ты? – прошептала она, а в ответ услышала лишь стук собственного сердца, сливающийся с гулом станции.
Где-то вдали загудела рабочая сирена. Начиналась новая ночь на краю галактики – ночь, где у каждого была своя рана, своя тайна, и свой зверь, спрятанный за решёткой.
Блэквуд стоял у массивной двери, упершись ладонью в стену. Его силуэт отбрасывал резкую тень на гладкую поверхность. В глазах мужчины бушевала тревога, замаскированная под раздраженную решимость.
– Альба, лечи его быстрее, – голос его был тверд, но едва уловимо дрожал, словно лед, который вот-вот треснет. – Ты должна ехать домой. В блок. Там безопасно. Ты знаешь, что без защищенной протокольной сети я не смогу работать нигде больше. Хантер же тебя предупреждал делать всё, то я прикажу.
Альба, склонившаяся над лежащим на тюремном ложе раненым дикарем, не подняла головы. Ее тонкие пальцы мягко касались гиподермических инъекторов, проверяя уровень вводимых препаратов. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глубине глаз плясали переживания.
– Он не выживет, если я уйду, – голос ее был ровным, но в нем звучало что-то непреклонное, не терпящее возражений. – Я должна стабилизировать его.
Блэквуд сжал челюсти. Несколько секунд в помещении царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным писком датчиков. Затем он шагнул ближе, скрестив руки на груди.
– Первый день прибытия и уже приключения, Альба, – его взгляд стал пронзительным, словно хотела заглянуть внутрь собеседницы и найти там ответ. Вот почему он не хотел брать её с собой. Постоянные угрозы жизни.
