Дочь почувствовала, как все волосы на ее теле встали дыбом. Зубриха опустила голову, готовая боднуть. Морда в пене, заостренные рога по бокам массивной головы, рев, пыхтение. Бежать было некуда. Все они рано или поздно сталкивались с такой ситуацией: жизнь или смерть. На сознательное решение не было времени. Оставался инстинкт. Еще три шага – и зубр настигнет ее. Мощная голова вот-вот раздавит ей грудь. Копыта стучали, грязь летела, от огненной ярости, казалось, сгущался воздух.
Дочь видела перед глазами длинную полосу неба. Она подняла руку и прикрыла лицо. Широкая голова зубрихи наклонилась. Дочь ясно видела ее глубокий темный глаз. С морды капала слюна. Огромный круп животного присел, пригнулся, собрался – последний шаг перед тем, как пронзить грудь девушки.
Перед ударом зубриха дернула головой. Это означало, что Дочь исчезла из ее поля зрения. У зубра глаза расположены по бокам, чтобы замечать хищников, подкрадывающихся сзади. Он может видеть пятно позади собственного хвоста, но, как лошадь, не видит прямо перед собой. Дочь исчезла в промежутке между глазами коровы. Огромная голова была почти у ее груди. Дочь почувствовала последний тяжелый вдох на своей щеке. После этого зубриха сгорбилась и прыгнула. И только в этот миг Дочь увидела Крюка. Он прыгнул в ущелье прямо на спину коровы. Положив одну руку на ее рог и зажав второй рог в сгибе локтя, он повернул ее шею в сторону. Оба тела упали, сильно ударившись о каменную стену. Дочь оказалась отброшена назад. Она увидела копыта, рога, мех, слюну, а потом все почернело.
Розовые полоски
Много часов я провисела на телефоне, выясняя, смогу ли получить финансирование более серьезных раскопок на этом участке. Я числилась при университете, но его попечителей удалось уговорить лишь на ничтожную сумму. Она позволит оплатить мою работу, работу Энди, одного сменяющегося помощника-студента и самые необходимые инструменты. С такими ресурсами и с учетом погоды и условий труда раскопки закончатся примерно через три года. Мои внутренние часы тикали гораздо быстрее.
Затем у меня состоялся многообещающий разговор с одним из попечителей, Тимом Сполдингом из Музея древней истории в Нью-Йорке. Я встречалась с ним несколько раз, и он некоторое время следил за моей работой; он был заинтересован и сказал, что хочет обсудить проект со мной лично. Казалось, он согласен, что действовать нужно быстро. Он говорил, что музей отстал от жизни и просто почивал на прошлых лаврах. Попечителям следовало оживить учреждение, способствуя крупным открытиям. Они только что наняли нового директора, который вынашивал планы обновления и идеи сотрудничества с другими странами. Тим попросил меня прилететь и встретиться с ним на следующий день. Я с воодушевлением согласилась и сделала паузу, ожидая, что он предложит оплатить мои дорожные расходы, но в ответ получила только молчание. Я глубоко вздохнула и сказала, что приеду.
Повесив трубку, я поняла, как трудно будет выкроить время. Я собиралась заехать домой, сходить к врачу и, если все подтвердится, рассказать Саймону о своей беременности. Второй проблемой были деньги, вернее, их отсутствие. Подумав, я решила, что именно для таких обстоятельств и изобретены кредитные карты. Я позвонила Саймону и, едва он поднес телефон к уху, сказала:
– Мне нужно поехать на Манхэттен.
– Поехать на Манхэттен или выпить «Манхэттен»?
