Даже не заметила, как дошла до конца коридора, но решила не реагировать на брата, молча возложив руки к стене возле решётки его камеры. От ладоней тут же потянулись алые волны, расходящиеся по всей камере и вдоль коридора.
– Решила игнорировать меня? – С извечной ухмылкой спросил он, опираясь на решётку прям напротив моего лица.
Какой-то идиот снял его с крюков, и Эзвур вполне неплохо стал выглядеть. Раны затянулись, и только заляпанная бурыми разводами одежда показывала, сколько крови вылилось из брата во время пыток.
Нас разделяли лишь толстые раскалённые прутья, но это не мешало Эзвуру наклониться так близко, что они практически касались его лица.
Я старалась равнодушно смотреть в глаза, так похожие на мои, но они вдруг наполнились слезами. Недоумённо вскинув бровь, я чуть отстранилась и вгляделась ещё раз, полагая, что мне показалось, но..
– Я скучаю по тебе, львёнок… – тихо произнёс брат, смотря буквально в душу.
Две солёные капли скатились по щекам, размазывая грязь, а потрескавшаяся нижняя губа задрожала.
– Прости меня, львёнок, я так сожалению, я… Правда, я понял, что натворил! Понял и мне так больно, львёнок, ты бы знала! Я не могу вырвать эту боль, как бы не старался, потому что знаю – твоя намного сильнее…
Я дрогнула, прервав передачу своей силы этим стенам. Это детское прозвище, срывающееся с губ Эзвура, что-то надломило во мне, заставляя просунуть руку сквозь прутья и дрожащими пальцами прикоснуться к его щеке.
Эзвур прильнул к ней, обхватив своей ладонью, и прошептал:
– Я знаю, что мне не искупить своей вины, но, если сможешь, прости… Я так тебя люблю и так жалею, что столько раз заставлял тебя страдать!
Эзвур поцеловал ладонь, и с моих ресниц сорвались слёзы.
Я гладила колючую щёку, не в силах вымолвить хоть слово, и просто смотрела в родные глаза, отражавшие мою собственную боль. Как вдруг, его лицо исказилось прежней надменной гримасой, а слёзы испарились с тёмных ресниц без следа.
– Тебя так легко провести, сестрёнка, что даже не интересно! – Хрипло рассмеялся он.
Я отшатнулась от камеры, больно приложившись затылком о стену, и в ужасе воззрилась на брата. Как… как мой маленький златовласый огонёк превратился в монстра?
– Ах, как жаль, что честь не позволяет снести мне голову! – Ещё громче зубоскалил он, отходя вглубь камеры.
Остервенело вытерев влажные дорожки с щёк, я вновь привалилась к решётке и мощным потоком направила свою силу, впечатывая брата в стенку. Эзвур надрывно закричал, корчась от резкой боли, а я улыбнулась.. Ещё никогда чьи-то страдания не приносили мне такого удовольствия. Братец не боялся боли, но моя сила вливалась не только в стены камеры, но и в его тело, больше не способное принимать такую мощь. Выжженый энергетический сосуд буквально трескался на моих глазах, плавя последние крохи силы Эзвура, заставляя его кашлять кровью и обхватывать голову руками, пытаясь унять эту агонию.
Проверив барьер на прочность, я остановила этот поток и, только когда брат обессиленно повалился на пол, с мрачностью удовлетворённостью направилась на выход из блока.
***
– Княгиня? – Кто-то тронул меня за плечо, от чего я резко подскочила с дивана.
На меня встревоженно смотрела Таира, поинтересовавшись:
– С вами всё в порядке?
– Да, – ответила ей, вновь располагаясь на кожаном изделии.
– Просто вы не отвечали… Впрочем, я пришла сообщить, что господин будет ужинать через десять минут.
