Я уселась возле окна и задумалась, глядя в сумеречное небо. Хлопнули двери сеней. Тишина избы вдруг стала давить. И я обратилась к той, к кому давно накопилось много вопросов.
– Жар-птица, тут ты? Можем говорить сейчас?
– Можем, – тут же отозвалась огненнокрылая. – Но не явлюсь тебе, не серчай. Слишком заметна я, а люд деревенский не спит покуда. Говори, Алёнушка, что беспокоит тебя?
Вопросов было много. Но я не знала, с чего начать. Поэтому спросила самую незначительную вещь.
– Скажи, а кто такие поляницы?
– Девы-воины, под стать нашим богатырям. Силушкой богатые да умом великие. Хитрые, способные победить не только мечом, но и смекалкой своею. Славные дочери мудрых богов, защитницы слабых и рода. Легенды.
– А где они сейчас, эти поляницы?
– Исчезли, Алёнушка, – вздохнула жар-птица. – Как и многие светлые воины, сгинули в бесконечных битвах с силами Тьмы. А кто не сгинул, тот затаился. Но неведомо мне о том.
Значит, Белояр нас местными амазонками нарёк? Ну что ж, не самое обидное сравнение.
– Что скажешь про Ведану? Стоит ли нам её опасаться?
– Сильная ведьма, – не стала меня успокаивать жар-птица. – Глаз дурной у неё, но ты не бойся. Супротив её силы моей поболе будет. Вот только…
– Что?
– Могут действовать подло, бить по больному. И тут, Алёнушка, только ты сама сможешь выстоять.
– Ничего не понятно, но жуть как интересно, – проворчала я. Продолжить наш диалог не дал стук сапог по половицам.
– Я вернулся, – с кувшином, в котором плескалась вода, с порога заявил Иван. Я вздрогнула и улыбнулась.
* * *
С возвращением моего светлого защитника время потекло стремительной рекой. Истопив печь, он споро вскипятил воду в казане, после достал мешочек с разнотравьем. Я лишь наблюдала за колдунством, которое творил Иван, и не мешала ему. Сварив кашицу лечебную, он изобразил непонятные знаки над котелком, и с подушечек его пальцев снова сорвались золотистые нити, которые напитали собой почти готовую «мазь».
Переложив содержимое казанка в глиняную миску, Иван дождался, пока от неё перестал валить пар и, взглянув на меня, стянул рубаху. Судя по его влажной коже, пока ходил за водой, он и обмыться где-то успел. Мелкие ссадины были очищены от запёкшейся крови и готовы к лечебному снадобью.
– Сначала спину обработай, а остальное сам закончу.
Иван уселся на лавку передо мной и застыл в ожидании процедуры. Я зачерпнула ещё горячую, но уже не обжигающую массу и поднесла её к ранам.
– Смелее, Алёнушка, – со смешком подбодрил меня Иван. – Не сахарный, не растаю.
А я осторожно коснулась его спины и застыла. От кожи богатыря исходила аура такой мощи и силы, что невольно хотелось чисто по-женски подчиниться, уступить, прижаться, обнять и так и остаться позади, под надёжной защитой.
– Алёнушка? – заметив мою заминку, произнёс Иван. Я словно от морока очнулась.
– Да-да, сейчас.
И больше старалась не отвлекаться на неуместные эмоции и ощущения. Тут богатырь от ран страдает (ну ладно, не страдает, но всё же), а я эгоистично о своих желаниях думаю.
Когда с обработкой спины было покончено и я в последний раз коснулась смесью ссадин, дверь избы резко распахнулась.
– Иванушка, мы закончили, и я пришла тебе помо… – с порога затархтела Марьянка и осеклась, мгновенно оценив обстановку. Взгляд её стрелой метнулся к миске с травами, обнажённому по пояс Ивану и ко мне, замершей с испачканными смесью руками на его спине.
