– Нет! Это ложь! Немыслимо, чтобы хоть одна ведьма подвергла опасности ковен… а здесь – все! Слышите меня! Все! – голос ее, хриплый от ужаса, дрожал, тонул в потоках слез, как в бушующем море.
За окном воцарилась зловещая тишина, когда ведьмочка уловила эхо собственного, осипшего голоса. Приоткрыв глаза, затуманенные горем, она увидела: вся толпа уставилась на нее. Осознание собственной опрометчивости ударило молнией, и она судорожно прикрыла рот, будто этот жест мог обратить время вспять.
На вопль явился советник, и его взгляд, встретив белокурую девчонку в окне, вспыхнул ненавистью: – Ведьма! – взревел он, указуя пальцем. – Стража! Убить предательницу! И стражники, ринулись к дому.
Лилит, с быстротой испуганной лани, понеслась в свою комнату, захлопнув дверь и задвинув засов. Забившись в угол, она, не отрываясь, смотрела в пустоту. Грохот ударов сотрясал дверь.
– Она здесь! – ревел один из стражников, и каждый удар, как погребальный звон, сводил с ума и без того до смерти напуганную малышку.
Ведьмочка, съежившись в комок, обняла колени, закрыла глаза, тихо рыдала. С пухлых губ сорвалось тихое бормотание: «Мам… мамочка, я не сержусь. Мама… ты слышишь? Вернись, мамочка…»
Сколько прошло времени она даже не заметила, удары в дверь прекратились. Неподвижная она продолжала шептать: – Мам, тут пришли злые люди. Они хотят убить меня, мамочка…
Время тянулось, как патока, ночь окутала комнату, лишь одинокая луна, робкий свидетель пыталась рассеять тьму сковавшую девочку. Немного успокоившись, Лилит приоткрыла глаза, прислушиваясь к тишине, не понимая, что произошло, на дрожащих коленях подкралась к двери. Приложившись ухом, она слышала лишь зловещую пустоту. Осторожно приоткрыв дверь и выглянув в щель, никого не увидела. На цыпочках спустилась на первый этаж, убедившись, что дом пуст, направилась к выходу. Едва девочка успела сделать пару шагов, как услышала голос.
– Эй, ты! Разве тебе не говорили, что нельзя ходить в этот дом? Нашла место для игр! Бегом домой, пока стражу не позвал!
Опешив, Лилит пробормотала «извините» и бросилась прочь от мужчины. Не понимая, что произошло, она спряталась в ближайшем переулке, дождавшись, когда силуэт мужчины исчез, вернулась обратно в дом.
В темноте она нашла зеркало, лежавшее на комоде, стала изучать свое отражение. Ее серебристые волосы даже в полумраке светились, как лунный свет. «Как можно было меня не узнать?» – недоумевая, она продолжала разглядывать себя.
Обычно ведьмы рождались с волосами, черными, сотканными из самой полуночи, но Лилит была исключением, словно дерзкая клякса света в чернильной ночи. Она не просто была единственным ребенком в ковене, лишенным дара с рождения, но и носила на голове венец из белых волос – лунный свет, плененный в нитях.
«Природа явно точит на меня зуб,» – горько шептала ведьмочка, чувствуя себя белой вороной. Глава обещала открыть все тайны, когда она повзрослеет, но судьба перерезала нить к ее жизни, оставив Лилит в неведении. Что теперь делать, она не знала.
Отложив тревожные мысли на потом, девочка схватила небольшую сумку в прихожей и направилась в комнату матери. Войдя, она почувствовала, как предательские слезы вновь заструились по щекам.
Быстро смахнув их, подошла к огромному деревянному комоду, украшенному причудливыми вьюнками, лесными духами, застывшими в дереве. Открывая ящик за ящиком, нашла фамильную книгу – фолиант, где покоились заклинания, сотканные из самой магии, рожденные величайшими ведьмами, когда-либо ходившими по этой земле.
