Спустя некоторое время, в апреле двадцатого, западная коалиция из четырнадцати стран, называемая Антантой, организовала против Советской Республики поход панской Польши и Врангеля. Саратовская губерния, ставшая в период разгрома этой волны интервенции, белогвардейцев и банд анархистов-махновцев одной из баз, питающих фронты всем необходимым, как раз была из тех регионов, в который несколько лет назад перебрались крестьяне-переселенцы. Поборы и грабежи, бесконечная «смена власти» в деревнях и сёлах, засуха и неурожай привели крестьянские хозяйства к абсолютной нищете и вымиранию.
* * *
В это неспокойное и голодное время из Кронштадта в Саратовский губисполком на усиление руководящего состава был направлен молодой коммунист-моряк Константин Лазовский, тридцати двух лет от роду. Как говорили в те времена, он был «из бывших»: морской офицер в звании мичмана, выпускник Морского кадетского корпуса, всем сердцем принявший идеалы революции. В одна тысяча девятьсот семнадцатом году Лазовский служил в Кронштадте на легендарном крейсере «Адмирал Макаров», команда которого неоднократно избирала этого офицера председателем общего собрания, что, с одной стороны, позволило сохранить дисциплину, а с другой стороны, было высоко оценено новой властью. Большевикам были очень нужны грамотные и прошедшие проверку сотрудники на местах. Вместе с Константином Лазовским в далёкий Саратов отправилась его жена Анна с отцом и младшей сестрой.
Семья известного в Кронштадте успешного дантиста Шимона Моисеевича Гринберга решилась на переезд быстро по соображениям единства и семейственности. О возможной своей деятельности в провинции доктор Гринберг размышлял, однако вслух об этом не распространялся. Времена были суровые и учили выразительно молчать. Что до Саратова, так ведь Поволжье издавна считалось житницей России. Натерпевшись всякого от новой власти в неспокойном и голодном Кронштадте, потеряв практически все сбережения и дорогой сердцу дом в центре города, лелея скромную надежду на возможные изменения ситуации в стране, в частности в Поволжье, Шимон Гринберг принял судьбоносное решение присоединиться к своему зятю и перебраться в Саратов. Идейных убеждений у доктора явно не проявлялось, что радовало и успокаивало его нового родственника, а желание работать и продвигать дело своей жизни было похвальным. Страна нуждалась в докторах. Шимон Моисеевич же нуждался в общении с любимыми дочерьми!
Анна Гринберг-Лазовская в недалёком прошлом была одной из лучших выпускниц старейшей в Российской империи кронштадтской Александринской женской гимназии для одарённых девочек. Чуть более трёх лет девушка успешно занималась учительством. Сначала в родном Кронштадте, затем в Новочеркасске, куда под защиту Добровольческой белой армии генерала Корнилова в Гражданскую войну эвакуировалось сразу несколько самых престижных в Российской империи женских учебных заведений, остро нуждавшихся в квалифицированных преподавателях. Теперь, согласившись на переезд в Саратов, Анна жаждала применить свои недюжинные организаторские способности на выбранном профессиональном поприще именно в «красной провинции», где, как писали газеты, «наблюдалось нетронутое поле безграмотности среди населения». Ещё бы! Спустя всего несколько лет после установления Советской власти в сфере школьного и высшего образования наметился огромный прогресс, что не могло не радовать Анну, как педагога и учителя русского языка и литературы. Та самая реформа, связанная с введением новых правил орфографии, которую горячо обсуждали её преподаватели в гимназии, состоялась в РСФСР в конце восемнадцатого года.
