Последняя пьеса - страница 20

Блэр вздрогнула, ощутив чужое касание. Вырвалась из сна, проглатывая крик, но, заметив богиню похоти, расслабилась. О страхе напоминало только биение сердца и потное тело.

– Что тебе нужно?

– Никлаус просил беречь тебя, пока он… не здесь.

Ева лукаво улыбнулась, облизала губы, наблюдая, как Блэр подтягивала ночнушку, чтобы спрятать все голые участки тела. Душа выла от боли, и богиня похоти подкидывала дров в горящее сердце.

– Убирайся. Клаус мертв, и я снимаю с тебя эту обязанность.

Блэр плюхнулась на подушку, накрылась одеялом почти с головой, не желая с кем-либо говорить. Куда заманчивее была идея спать. Спать до конца ее мойровой жизни.

– Никлаус не мертв, дорогуша. Он в хаосе, и может в любой момент вернуться.

– В прошлый раз не возвращался пять тысяч лет, – пробурчала Блэр. Ева склонилась, провела носом по шее принцессы, облизала щеку и рассмеялась, едва та отпихнула богиню, утопая в чужой похоти… но было в эмоциях и что-то еще, словно бы… искреннее желание утешить?

– В прошлый раз он не хотел возвращаться. Нужна правильная мотивация. Когда-то его не было год, когда-то – пять. Иногда – целую тысячу, когда они поссорились с Любовью так, что он думал, будто потерял ее навсегда. Но она ждала его.

Блэр резко села, стряхивая руку Евы. Она уже не замечала похоть в глазах богини, лишь внимательно слушала елейный голосок.

– Он в хаосе. Кто сказал, что его нельзя выдернуть оттуда? – Ева подмигнула, склонила голову.

Блэр впервые ощутила надежду. Она уже две недели – с того самого момента, как узнала, что Клаус не пережил создание Врат – пыталась найти способ попасть в хаос. Но сейчас, слыша сладкую речь Евы, вдруг вспомнила, что души рождались в хаосе, но приходили в мир через Эклипсис. Она вскочила с кровати и понеслась к шкафу.

– Наши души после рождения проходят через источник жизни, так? Может, там проход? Ты поможешь? – тараторила Блэр, переодеваясь. Ей стало плевать на возбужденный взгляд Евы, пусть хоть оближет ее, если это поможет вернуть Клауса.

– Я не помогаю, лишь берегу твой покой.

– Думала, ты любишь Клауса? – Блэр замерла, так и не натянув кофту на голое тело. Ева опустила взгляд на грудь, заставляя принцессу опомниться и покраснеть. – Ну?

– Он вернется и так. Я бессмертна. Не вижу смысла приближать наше воссоединение: отдохну хоть от вечных приказов.

– Ну и мойра с тобой.

Блэр все же оделась и помчалась к двери. Созревал план, глупый и безрассудный. Она знала, что скорее всего умрет по дороге, ведь подземка захвачена жнецами смерти, но адреналин уже струился по венам, а тараканы в голове хлопали в ладоши и танцевали вальс, представляя, как хорошо им будет, если получится вернуть Клауса. Она тронула перстень, ощутила знакомое тепло.

Клаус прав. Любить – больно. Но эта боль делает нас живыми.

– Только совет, моя принцесса.

Блэр замерла, нехотя обернулась.

– Королева – не та, что сама всех спасает и жертвует собой, а та, что может объединить людей и умеет принимать помощь. Потому что никто не может и не должен все тащить сам.

– Поняла, – кивнула Блэр.

– И, принцесса, за блестящую идею прошу участия в процессе после вашего воссоединения. – Ева заметила взгляд Блэр, закатила глаза. – Хотя бы посмотреть!

– Правила сделки просты: сначала что-то просишь, а потом уже даешь нужное. Но не наоборот.

Блэр распахнула дверь, влетела в кабинет отца, краем глаза заметила Джейкоба, но решимость не убавилась: не скажет сейчас – испугается. А она не хочет быть трусихой.