– Ты обалдел?– воскликнула Гюльчихра. – Нас сейчас пристрелят!
Она ошиблась. Реакции не последовало. Улыбнувшись, Мишка убрал монтировку, поднял стекло и возобновил путь. "Мерседес" свернул в ближайший проулок.
– Вы – молодец! – вскричала Анфиса, без объяснений поняв, что произошло. – Вы просто герой!
– Я просто мужик!
"Скорая" уже двигалась по Садовому кольцу к Сухаревской. Спросив разрешение у двух дам, Мишка закурил.
– Неужели стал бы махаться с охраной? – полюбопытствовала, следя за ним, Гюльчихра.
– Если бы полезли – конечно, стал бы. Я, впрочем, знал, что они не сунутся.
– Почему?
– Во-первых, – Скорая помощь. А во-вторых, – монтировка.
– Так ведь у них пистолеты, наверняка!
– Они могли их использовать либо для того, чтобы запугать – а я бы не испугался, либо для защиты, а я на них не напал. За все остальное их бы под суд отдали.
– А, интересно, чей это "Мерседес"?
– Госдумовский. Только депутатские халуи через мегафоны орут. Другие пока себе такого не позволяют.
– Как вы логичны! – вновь подала голосок Анфиса. – У вас – железная логика. Вы, я думаю, сможете мне помочь.
Гюльчихра уставилась на нее, а Мишка едва взглянул – он в это мгновение выходил на встречную для обгона. Даже не завершив маневр, он спросил:
– Помочь тебе? В чем?
– Я очень боюсь, – сказала Анфиса. – Меня надо убедить, что бояться нечего, потому что иначе я просто сойду с ума.
Скорая вернулась на свою полосу.
– И чего ты боишься? – спросил водитель.
– Три дня назад ко мне приходила ночью желтая женщина. Она трогала меня за нос. Тут, конечно, напрашивается вопрос – каким образом я ее увидела, эту женщину? Вот не знаю. Все те, кому я рассказывала об этом, внезапно вспомнили, что и их той ночью трогали за носы, однако, они никого не видели. А я видела. Абсолютно ясно и точно.
Машина уже въезжала на территорию "Склифа".
– Ну так чего ты боишься? – повторил Мишка. – Психиатрической клиники?
– Нет, психушки я не боюсь. Я была бы рада, если бы мне доказали, что я рехнулась и желтой женщины не было. Но боюсь, что это не так.
Глава не пронумерованная
В которой ничего и не происходит, кроме самого главного
Гюльчихра вечером не смогла забрать Анфису из "Склифа", как обещала. Она отправила за ней свою бывшую напарницу Асю, хотя и знала, что та потащит слепую в храм. Так оно и вышло. Идя с Анфисой к метро, щуплая и наглая Ася после расспросов о самочувствии поинтересовалась, верит ли она в Бога. Был уже восьмой час. Машины, еле ползущие по залитому реагентной грязью асфальту, напоминали стадо коров, пришедших на водопой. Пешеходы также двигались медленно, обходя огромные лужи. Анфиса шла по бордюру, обстукивая его своей белой тростью. В ботинках Аси, которая была вынуждена идти прямо по химическому болоту, чавкали реагенты. Она придерживала незрячую за рукав.
– Я в Бога не верю, – дала Анфиса резкий ответ, – но я ему благодарна.
Ася от удивления зачерпнула ботиночком столько химии, что та вылилась через край. Даже не поморщившись, двадцатитрехлетняя врач вскричала:
– Анфиса! Как можно быть благодарной тому, в кого ты не веришь? Это нелепое утверждение!
– Ты сперва пойми, о чем речь, а потом ори! – вспылила Анфиса. – Я благодарна Богу за то, что он не дает мне повода в него верить. На хрен мне нужен еще один воспитатель?
Однако, Ася на этом не успокоилась. Сняв ботинок возле метро и выплеснув реагенты, она сказала, что у нее на Бауманской есть срочное дело, которое отложить никак невозможно, так что придется туда поехать вдвоем. Анфиса не возражала.
