Имея молоденькую жену, четвёртую по счёту, приходится к своим заслугам и регалиям, прирабатывать ещё, чтобы достойно пользоваться молодостью других. Ему было уже далеко за шестьдесят, но он занимался практикой в этой самой платной клинике. Его хорошенькая, молоденькая кошечка, имела отличный аппетит во всём, и поэтому приходилось трудиться, как тогда было модно говорить – как папа Карло.
За всё в этом мире нужно платить, ну, а уж за такое удовольствие, тем паче. Ему уже было трудно каждый день идти на работу, но он продолжал это делать снова и снова. Как говорят, назвался груздем, полезай в кузов.
Вот и сейчас, осматривая эту девочку, он думал, что придётся ей перенести в своей жизни, как морально, так и физически. Но гонорар грел ему душу и он, одев маску добродушия и участия, стал объяснять этой малышке, что дело её не безнадёжно и даже не плохо.
И нужно попробовать, хотя время упущено. Но, если постараться, то дело можно исправить и неплохо. Он видел, как горят её огромные, словно родниковая вода глаза надеждой и у него не хватило сил, погасить их одним словом.
Ему часто приходилось это делать, и совесть его уже почти не мучила. Ложь во спасение, так он всегда говорил медсестре, ассистировавшей ему.
Он самолично написал несколько записок, куда следует, куда надо и кому надо. Он не по имеет материально от этого абсолютно ничего, но почему – то решил помочь в очередной раз.
Может, вспомнил себя мальчишкой, приехавшим покорять Москву и поначалу, тыкавшимся во все углы, как слепой кутёнок. Судьба засчитала ему все эти попытки, и он нашёл свою дорогу в жизни. Пусть и эта девочка попытается ухватить свою удачу, хотя бы за хвост, возможно ей ещё повезёт, хотя стопроцентной надежды однозначно нет.
Но, что – то должно получиться. Он будет просить своего друга, хорошего специалиста в этом профиле и даст бог, он поможет этим глазкам не померкнуть. Вон, какая синева в них полыхает. Ну, как можно загасить её. Да, грех это великий, а он не хотел брать его на душу. Там и так их достаточно.
Хотя, преступная халатность горе родителей уже натворила делов. Но, будем надеяться на лучшее. Он даже воспрянул как – то, будто он сделал, что – то очень и очень хорошее и ему за это заплатили хорошие деньги.
И он, даже полез в карман, словно хотел проверить, так ли это. Но и, найдя карман пустым, он не расстроился. На душе было, как – то легко и хорошо, хорошо.
Да, ему просто захотелось помочь очередной жертве, то ли обстоятельств, то ли преступной бессердечности родителей, если говорить уж прямо и без обиняков. Он помог устроить её в госпиталь, где оперировали пациентов из любой точки СССР. Прописка тоже не имела значения.
А, вдруг, что – то правда выйдет и на этот раз у Егора Николаевича, – думал он. Она ещё такая молоденькая, привыкнет и к очередному состоянию, если уж она про хромала столько лет. Ей шестнадцатый. Да, это годы самые лучшие у человека и её очень жалко, но, что сделаешь. Лет десять назад, хотя бы и результат операции, привёл бы её в восторг, да не только её. А так слишком поздно.
Но жизнь диктует свои правила и от этого ни куда не деться, хоть закричи на весь белый свет. Девочка ушла от него окрылённая, а он устало опустился на кушетку и закрыл глаза. Он устал, устал не столько физически, сколько морально.
Ему было невыносимо плохо от людской боли, страданий, муки. Но, всех не пожалеешь бесплатно и он был вынужден брать деньги, как за удачный исход дела, так и за не очень. Се ля ви – такова жизнь.
