– Ты что, Вась, я ж не про это!
Осень сорок третьего вступала в свои права. Не слышались уже ночами переливы птичьих голосов, не шелестели задушевной песней листья белоствольных красавиц. Лежали они, эти листья, бесполезным покрывалом на пропитанной мелкими дождями земле. И только изредка налетевший ветерок разгонял их по военно-полевому аэродрому.
В штабе полка находились трое: командир полка подполковник Вишняков, проверяющий авиационного корпуса полковник Некрасов и лейтенант Василий Неклюдов, только что вернувшийся с разведки.
– Вот тут он и вынырнул! – Васька по-мальчишески ладонями крутил в воздухе, показывая схему боя, – Вижу, прямо в лоб идёт! Ну, нет, думаю, сволочь фашистская, не на того напал! Тебя–то я уделаю! А потом вдруг второй выскочил, третий! Оцениваю обстановку – трое на одного! Повоевать придётся!
– Мальчишка! – недовольно вздохнул Вишняков, – тебя на разведку посылали, а не в бои ввязываться!
– А куда деваться-то, товарищ подполковник! Фоккевульф, по-нашему «Дора» – машина хорошая, да еще, если в тройном экземпляре….
– Ну, ну, поумничай ещё! – вспылил, было, командир полка.
– Не ругайся, Николай Петрович, – полковник Некрасов подошёл к Неклюдову и оценивающе посмотрел на лейтенанта, – Им ведь придётся «Дор» этих в земной ад отправлять.… Ну, а дальше, лейтенант!
Васька, почувствовав поддержку, снова воспрянул духом:
– Пока я фигуры выделывал перед «фоккерами», вижу – один задымил! Откуда, думаю, я ж ещё не одного выстрела не сделал! Два фашиста в рассыпную, только их и видели! Потом только его увидел…
– Кого, лейтенант? – спросил Некрасов, заинтересованный рассказом.
– Ну, этого… «Бессмертного»…
– Кого-кого? – Полковник оглянулся на Вишнякова.
– Товарищ полковник, – перебил Ваську комполка, – Я всё расскажу чуть позже.
А ты, лейтенант, сдал съёмку?
– Так точно! И сразу к Вам!
– Ну, иди! Вызову позднее, подробности расскажешь! Только, лейтенант, сам понимаешь, нам лишние сплетни не нужны! Так что держать язык за зубами! Хотя…, – Вишняков махнул рукой, – Иди!
– О чём это он, Николай Петрович? – усаживаясь на стул, спросил Некрасов, как только за лейтенантом закрылась дверь.
– Да знаешь, Дмитрий Егорыч, мы ведь с тобой третий год рядом, много чудес насмотрелись!
– Это точно! – поддакнул полковник, показывая на соседний стул.
– Месяца два назад, – продолжал Вишняков, присаживаясь рядом, – у нас непонятные вещи стали происходить! Сам знаешь, мои пацаны, конечно, боевые парни, но такого после полётов рассказывают, что ушам своим не верю, хоть в госпиталь всех отправляй!
– Да расскажешь ты, наконец! – не удержался Некрасов.
– Появился у нас в небе неизвестный самолёт, – комполка поднялся и подошёл к столу с расстеленной на нём картой, – Вот сам посмотри!
– Ну-ну! – склонился над картой полковник.
– Первый раз его заметили в районе Галушкино, потом над Севастьяново, над Серовым, над Вырыпаевкой.… А сегодня лейтенант встретил в Самохино!
– Так… – Некрасов взял циркуль, – Значит, в радиусе триста-триста пятьдесят километров…
– Вот-вот! И ведь именно в момент боя вывалится из облаков, хлещет с УБ и ШКАСОВ. Да и парни мои к нему привыкать стали! Сначала побаивались, а потом всё ждут на подмогу, надеются! Ни разу ещё не подвел!
– Что за самолёт?
– ЛаГГ-3. Дело даже не в этом. У него скорость какая – 500 километров, верно? А у «фоккера» 700. Да только ни в грош не ставит он эту немецкую скорость! Как стоящего догоняет и мордой в землю! Мои однажды страшный бой видели, говорят, на всю жизнь запомнят! Пара как раз назад возвращалась: патроны израсходованы, ведомый « на одном крыле», горючее на исходе.… А тут «Доры» эти! Каюк, решили было, да вот снова тот самолёт! Пятерых уложил в десять минут! А сам, израненный весь, опять в облака ушёл и исчез. Так вот, Дмитрий Егорыч! Вот его и прозвали «Бессмертным».
