- Я...
- Даже не вздумай! – строгим голосом прикрикнула графиня. – Только посмей мне что-нибудь выкинуть, и тогда из своих комнат ты выйдешь только через месяц. И прямиком в храм, племянник дни считает, когда сможет содрать с тебя одежду и шкуру. Уж он научит тебя покорности! А пока... Ты наказана! Посидишь два дня без обеда, это отучит тебя перечить. Гайя!
- Да, леди Сильвия, - из-за спины Есении появилась служанка и присела в книксене, преданно глядя на вдовствующую графиню.
- Проводи леди Есению в её комнаты и потом запри дверь. Ключ принесёшь мне. И позови Тони, пусть присматривает, чтобы без моего разрешения туда никто не входил и с ней не разговаривал.
- Конечно, леди Сильвия, – подобострастно ответила служанка и, сменив тон, повернулась к девушке: - Леди Есения, пойдёмте!
От воспоминаний увлажнились глаза.
Вздохнув, узница опустила руки с вышиванием – так тошно, что уже ничего не хочется, только покоя.
И впереди нет никакого просвета!
«Как же глупа и наивна я была! С другой стороны – а что можно было сделать? Леди Сильвия – мой опекун и вольна решать судьбу падчерицы по собственному усмотрению. Закон на стороне мачехи...»
Две недели назад она так и просидела пару дней взаперти, но потом мачеха разрешила ей выходить. Правда посулила обрушить на голову Есении все кары небесные, если та вздумает что-нибудь выкинуть.
А она и выкинула...
Вернее, попыталась.
В отчаянии от предстоящей помолвки с ненавистным Фабианом Есения написала прошение к его величеству.
К сожалению, только написала. Переслать письмо в столицу не получилось.
Она целую ночь просидела за бюро, извела десяток листов обычной бумаги и два - магической.
Ещё при жизни отца взяла их из его кабинета. Сейчас и не помнит – зачем. Наверное, просто так, ради развлечения или сюрприза.
Тогда она ещё умела смеяться и шутить...
«Папа, папа, почему ты меня оставил? Больше нет твоего кабинета, там обосновалась мачеха... А скоро и меня здесь не будет».
От воспоминаний глаза наполнились слезами, узор вышивки расплылся – никакой возможности продолжать. И Есения снова опустила руки, уставившись в одну точку.
Она много раз переписывала прошение, пока оно не приобрело законченный вид, но все усилия оказались напрасны! Только ухудшила своё положение...
Оказалось, вдова бдительности не теряла, и когда подопечная проявила интерес к писчим принадлежностям, графине об этом тут же доложили.
Но мачеха не стала ей ничего запрещать, не журила её ни за ночные бдения, ни за перевод бумаги и чернил, сделала вид, что не в курсе. И словно бы даже на время забыла о существовании девушки.
А сама незаметно для падчерицы утроила за ней наблюдение.
«Какая я была наивная! – подумала юная графиня. – Так радовалась, когда сын Фаго, папиного старшего конюха, согласился отвезти послание в Габье! Надо было догадаться, что Бино неспроста крутится поблизости. Раньше-то он в дом не заходил, а тут целый постоянно попадается на глаза то у крыльца, то в холле... Не бывает таких совпадений! Жаль, что сообразила это я только сейчас».
Бино заверил её, что с бережением доставит запечатанный конверт к почтовому магу, принял деньги за свои труды и на оплату пересылки и...
И вместо поездки в Габье отнёс письмо мачехе.
К счастью, для прошения она догадалась взять магическую бумагу, то есть его никто, кроме отправителя и адресата, прочитать не мог. Но графине было достаточно самого факта, что падчерица посмела кому-то написать. Она даже не стала выяснять, кому именно предназначалось послание. Просто приказала забрать у падчерицы не только письменные принадлежности, но и те немногие деньги, которые нашлись в её покоях. И все украшения.
