Последователи разрушения - страница 18

Улыбка сковала губы мечницы подобно неспелой хурме. Внутри назревало смятение. Откуда оно? Ифритка не могла понять, потому решила слушать дальше, не перебивая.

– Генерал Тлея дал нам возможность сковать себя узами брака. Дал шанс стать достойными членами общества, приумножить богатства и влияние наших семей. И представь себе: отец верит, что это поможет тебе стать счастливой.

Девушка фыркнула.

– Но думается мне, что твоё счастье – не в роскошных покоях, но в степи с клинками наперевес. Я, Джехан Фарие, – его тон стал торжественным. – Делаю тебе, Греираз Тлея, предложение. Стань моей супругой, и я пойду на всё, чтобы дать тебе желаемое. Хочешь руководить отрядом? Дам людей и золото. Хочешь вернуться в гарнизон? Связи моей семьи смогут устроить временный контракт. Я организую путешествие хоть на край света, если тебе вздумается повидать мир. Но взамен попрошу…

– Что? – выпалила Грэй.

– Две вещи, очень важные для меня. Сперва наследник.

– Понимаю. Это справедливо. А ещё что?

– Куда бы ты ни направилась, где бы ни служила, возвращайся к семье раз в три месяца. Люди должны видеть, что мы уважаем ценности предков. Хотя бы ненадолго возвращайся ко мне. Вдруг тебе понравится?

Ифритка помолчала, думая над ответом. Сколько себя помнила, она отрицала перспективу замужества: брак представлялся ей тюрьмой без замка и стражи. Про детей Грэй и думать не желала, отшучиваясь среди солдатни, что сама не намерена взрослеть.

Ещё в раннем детстве, впервые сев на коня и выехав в бескрайнюю степь, она вопила от восторга и проникшей в вены свободы. Именно тогда Грэй поклялась, что не променяет открывшийся перед ней бескрайний мир ни на красавца-мужа, ни на шелка и драгоценности. Миг, когда атласная грива скакуна защекотала нос, а бёдра почувствовали нараставшее напряжение, навсегда перекрыл ей дорогу к «нормальной» жизни.

Потом был первый взмах деревянного меча. Первая боль от разбитого носа. Первая драка, надолго рассорившая семейства Тлея и Бакха́р – их юный отпрыск вздумал научить двенадцатилетнюю Грэй тому, как до́лжно вести себя девчонке. Была и первая битва со стелладийскими24 мерзавцами. Пехотинцы столбенели, видя, как рыжая баба в мужской одежде вырывается из строя и заносит клинок для удара.

– Что скажешь, партнёр? – поторопил Джей.

Греираз вздохнула и коротко кивнула.

– Я согласна. По рукам? – ифритка протянула ему ладонь.

– Как я рад, – выдохнул он и заключил её в объятия, решительные и крепкие.

К горлу подкатил тяжёлый ком. Грэй коснулась локтей Джехана и безвольно опустила руки.

***

О помолвке генерал Тлея объявил в ту же ночь. Гости приветствовали будущих молодоженов настороженными аплодисментами и шёпотом, но Аюн и друзья отца заглушили змеиное шипение рёвом полутора десятков тигров. Вояки хлестали вино, орали тосты, хлопали Джехана по плечам и многословно поздравляли главу семьи с удачной сделкой. Гражданские ифриты, насмотревшись на единство генеральской братии, сделали правильные выводы. Дамы кланялись Грэй и желали семейного счастья. Пара ближайших родственниц предложила свою помощь в организации торжества. Тётушка Лая́н чирикала о том, как стоит организовать пир, где купить ткань для ритуальных облачений и всё сетовала, что покойная госпожа Тлея не сможет проводить свою красавицу-дочь к будущему мужу.

Упоминание матушки наждаком царапнуло сердце. Грэй плохо помнила маму: та истаяла от чахотки, когда ей было всего семь. Возможно, это надломило девочку, и перенесённое горе подвело к бунту против отца, а затем положило начало излишне лихой для дворянки юности. Отец пытался справиться с трудным подростком, но увы, не смог. Борясь с потерей, давшей под дых титулованному вояке, он переложил ответственность за воспитание ребёнка на прислугу. Когда старик Тлея опомнился, было слишком поздно: перед ним мельтешила непокорная бестия, готовая скорее назвать солнце ледяным, чем делать хоть что-то по его указке. Слуг Греираз «переломала» и подчинила своей воле, но с отцом так не вышло. Видят Сильные, она пыталась. Скандалила, устраивала драки, снисходила до дешёвых манипуляций. В итоге терпение генерала иссякло, и он отправил горе-дочь в имперскую