– Правда ли, что гражданка Кузнецова была в тесной связи с Сергеем?
– Что значит в тесной?
– Были ли они в отношениях? – прокашлявшись, уточнил он.
– Честно сказать, я про этого человека узнала буквально на днях. В каких они были отношениях с Мусей, я не знаю.
– Муся – это…?
– Маруся, моя подруга, о которой вы спрашиваете.
Петренко что-то записал, выпил залпом содержимое кружки, что стояла на столе недалеко от меня, и заключил:
– Если вы ещё понадобитесь, мы вам позвоним. Теперь прочитайте ваши показания и, если со всем согласны, распишитесь.
Я кивнула и развернула к себе листок с ответами на вопросы о Серёже. Всё было написано чётко и грамотно, а главное, что меня напугало, дословно. Оставив подпись внизу страницы, я попрощалась и вышла из кабинета. В коридоре меня ждала Муся.
– Пошли отсюда, дома всё обсудим.
И я не стала с ней спорить.
До дома мы шли в полном молчании. Я постоянно прокручивала в голове этот допрос и вспоминала, как год назад примерно в таком же кабинете уже давала показания. Тогда я была опустошена, зарёвана и почти мертва. Признаться честно, я ждала вопросы о своём прошлом, но, к счастью, дело было не во мне.
И вдруг меня осенило. Что если это всё не просто так, а Вселенная пыталась мне помочь, устроив встречу с полицейским? Может быть, мне следовало рассказать о письме с угрозой? С другой стороны, не могло ли это письмо быть чьей-то несмешной шуткой?
Мысли начинали на меня наседать, и мне захотелось с кем-то об этом поговорить. Но когда я посмотрела на Мусю, погружённую в себя, хмурую и не разговорчивую, мне стало ясно, что с этой трагедией я справлюсь сама.
Уже дома, когда каждая улеглась в свою постель, мы заговорили о случившемся.
– Как это ужасно вышло, – сказала Муся тихо.
Под окном редко проезжали машины, а по спальне разносился тихий шум от бегущей на часах стрелки.
– Да. Ничего хорошего.
– Ладно, если бы всё это произошло с ним до нашего знакомства. Но ведь угораздило же меня согласиться на свидание.
Я нахмурилась.
– Лучше бы этого вообще не произошло, – добавила я.
Муся винила себя за то, что была с ним знакома. Странная точка зрения.
– Я вообще не хочу быть втянута в это всё.
– Ну, так ведь ничего такого не произошло. Вы сходили на свидание, провели вместе время. Думаю, опросить всех о случившемся – это нормально.
– Возможно, ты права.
Не знаю, с какими мыслями уснула Муся и к какому умозаключению она пришла, я же собиралась прокручивать в голове то, как Матвей провожал меня до дома. И вот я взяла в руки телефон, чтобы поставить его на беззвучный режим, как всплыло сообщение от Матвея, собственной персоной: «у тебя всё в порядке?»
Нет, у меня не было всё в порядке. Я внезапно влюбилась, вернее, позволила себе влюбиться. Меня шантажировали моим прошлым. Моя подруга страдала от смерти то ли парня, то ли знакомого. Я не могла зацепить своё внимание на чём-то одном, а от этого душевное равновесие пошатнулось. Очень хотелось быть честной с Матвеем, но вдаваться во все подробности я не видела смысла, а потому ответила: «я расстроена тем, что случилось. Как ты?»
Моё сообщение было тут же прочитано и после короткого «печатает…», появился его ответ: «благодаря тебе, стало лучше. Спокойной ночи!»
Я пожелала ему добрых снов и убрала телефон.
Могу ли я считать, что нравлюсь ему? Расценивать ли эту маленькую прогулку до дома и сообщение перед сном способом уделить внимание? Но что могло стать отправной точкой для взаимной симпатии?
