Хельга осталась одна в коридоре. Собачка подле её ног вся извелась в бессмысленном лае.
– Можешь не драть горло. Казаться хозяином у тебя никогда не получится. Ты лилипут. Будешь всегда под ногами путаться, и смотреть на тебя будут свысока всегда. Ты маленький. Сейчас ты, как и я, никому не нужен. Как тебе тут живётся?
Собачка заткнулась. Только тряслась всем телом. Глаза мокрые, будто она плачет. Девочка присела возле неё на корточки и увидела в атласных пуговицах чёрного цвета своё отражение. Собачка повела носом в сторону букета.
– Можешь понюхать, – благосклонно предложила Хельга. – Вот видишь, совсем не страшно. Хочешь, открою тайну? Мы с тобой похожи.
Собака моргнула.
– Я вижу, ты согласна со мной. Давай дружить! Иди ко мне.
Собака оказалась на руках девочки.
Жерар с матерью стояли и слушали.
– Хельга, проходите в комнату. Как вам спалось на новом месте? – спросила Татьяна.
– Хорошо спала. И приснился жених невесте! – ответила за подругу Маша, вышедшая из ванной.
Пришло время садиться за стол. Татьяна расстаралась и наготовила много чего. Борщ, котлеты, холодец, вареники с картошкой и вишней и компот из свежих яблок. Селёдка под шубой произвёла большое впечатление на Жерара своими размерами. Борис Николаевич принёс диванную подушку. Жерар взял её у него из рук, словно зная, для чего она. Приподнял Хельгу и посадил на подушку. Собака ютилась на коленях Хельги, стараясь удержаться, – уж очень маленькой была девочка.
Обед прошёл замечательно. Жерар не выпускал из поля зрения свою подопечную. Ей было достаточно на чём-то задержать взгляд, и тут же это оказывалось в её тарелке. Ей позволялось кормить собаку с рук, запивать борщ холодной водой и есть зелёный лук вприкуску. Жерар поддержал ее в этом.
Татьяна заметила серьги в ушах Маши. Это заметил и Борис Николаевич и вопросительно посмотрел на дочь.
– Да, папа! Это подарок Жерара.
– Купил одну модель серёг для матери и дочери, – пояснил Жерар.
– Мне Татьяна Владимировна не мама.
– Как не мама? Мам… – Жерар повернулся к матери.
Все замолчали. Маша стала снимать серьги. Жерар жестом запретил ей это делать.
– Маша – дочь Бориса Николаевича, вместе живём мы совсем недавно.
– Моя дочь, твоя родная сестра, сейчас не со мной. Она в другом месте. – Татьяна вздохнула.
– Утром проснулся, увидел двух девушек и подумал, что у меня две сестры. Так есть. Две сестры. Купим третью пару серёг. Что расстроило тебя, мама? Далеко то место?
– Твоя сестра жила неправильной жизнью. По решению суда она отбывает срок в женской колонии.
Никто за столом не проронил ни слова, все ждали подробностей.
– Маме твоей на сегодня хватит воспоминаний, тем более что они грустные. Кто хочет кофе, а кто чай? – засуетился вокруг стола Борис Николаевич. Все выбрали чай.
Хельга подошла к столу. Вплотную к ней подошла собачка. Жерар встал, подхватил её под мышки и усадил на стул с подушкой рядом с собой. Внимательно оглядел её, ровно ли сидит. Девушка благодарно потерлась о его плечо головой. Собачка вскочила к ней на колени.
«Мой сын слишком ласков с этой девочкой. И Джеки тоже…» – подумала Татьяна и прошлась взглядом по лилипуту. Та сделала вид, будто разглядывает рисунок на бумажной салфетке.
– У вашего сына красивое имя, – сказала просто так, лишь бы сказать.
– Мама – поклонница Жерара Депардье, я поклонник Эдит Джованни Гассион. Певица Эдит Пиаф. – Жерар ласково посмотрел на соседку у плеча. – Ты на неё похожа.
