Когда женщина проходила мимо кровати с мужчиной, немного задержалась.
Ладный какой, на вид в годах, а тело молодое, натруженное, холёное и жилистое.
Ладный… Ладный… Ладный… Почему-то шептала совесть…
Внезапно мужчина схватил её за руку, его ладонь была слабой и липкой от пота.
Еле-еле разлепил опухшие глаза…
– Спасибо… – Проскрипел хриплым еле слышимым голосом.
Зоя шарахнулась назад от мужчины. Впервые в жизни видела такое. Глаза разного цвета! Один голубой, второй зеленый!
Мужчина вновь провалился в сон, а женщина гадала, показалось или нет…
Показалось… Показалось… Показалось…
– Мужик…– Александра кто-то тряс за плечо. – Мужик вставай!
Послушник нехотя открыл опухшие глаза. Женщина, что пыталась разбудить мужчину, шарахнулась назад и заскулила словно от ужаса.
Майор усиленно пытался вспомнить, как зовут эту женщину, но столкнулся с беспамятством. Память отвечала пустотой…
Женщина же вела себя странно, запрыгнула на кровать прижав к себе колени, обняла ноги руками и начала раскачиваться, положив голову на правое плечо. Создавалось ощущение, что мышцы шеи её не держат.
– Видящий нас видит, нас видит! Видящий накажет! Страшно! Страшно! – Тут же сама себе отвечает. – Видящий больной, Видящий ничего сделать не сможет! – Голос в этот раз немного отличался по тональности, будто говорило два человека, а не одна женщина.
– Его надо добить! – Голос женщины звучал с шипящими нотками. – Пока не окреп!
– Нельзя, нас накажут! – Голос имел писклявые плачущие нотки. – Кто накажет? Кто накажет? Убить! Враг! Враг! – Голос в этот раз грассировал и рычал, словно говорил другой человек.
Мысли шустрыми шестерёнками крутились в голове мужчины.
Эта баба безумна, шизофрения? Психиатрическое отделении? Приподнялся на локтях игнорируя слабость, майор огляделся мутным взглядом по сторонам, от запаха аммиака изо рта воротило самого себя.
Я в сарае? Вот это новость…
Лазарет представлял собой грубо сколоченный из горбыля и досок барак. Окна без подоконников и рамы, представляли собой мутные слюдяные пластины, через которые ничего не было видно, мутные желто коричневые пластины едва пропускали скупые лучи солнца.
В два ряда стояли стояли грубо сколоченные нары в два этажа. Заняты из которых было три.
Одна заправленная постель принадлежала странной женщине. Что, как большая птица с огромными глазами, не моргая смотрела на него и перебирала способы от него же избавиться, но уже шёпотом, себе поднос и часто бросая на него взгляд украдкой.
Но опасности от сумасшедшей женщины, которая почему-то боялась мужчину до икоты, не чувствовал.
Третью кровать занимал мужчина с перебинтованной грудью, к которой туго широкими сероватыми полосами ткани была примотана культя. Обрубок руки еще не зажил, на полотнищах были гнойные пятна вперемешку с кровью.
Покалеченный не спал, скорее всего боль, что он испытывал была адской, но молча упрямо смотрел в деревянную с остатками коры стену. Застыл в своих боли и отчаянии.
Александр перебирал варианты того, где же оказался. Последние кого подкидывает полупустая память, мужчины в темно-зеленых гимнастёрках, галифе и чёрных сапогах. Майор даже не запомнил их внешность, лица расплывались в памяти…
– Что на обрубка пыришься? Не жилец, третьего дня помрёт! – Вякнула женщина-сова грубым мужиковатым голосом, непохожим на женский голос и начала раскачиваться активнее, как маятник, от чего наспех сколоченные нары ходили ходуном.
