Одно плохо: если гостья заставит себя ждать, то к чужакам могут отправить кого-нибудь из штурмвоев внутренней дружины – на расспрос. Но и на этот случай Берцо уже придумал несколько правдоподобных отговорок, благо язык расен был ему знаком.
Вдруг Лонро насторожился. Со стороны леса все явственнее слышался топот копыт.
– Джеронимо, – прошипел сквозь зубы Ангус, – что вы замерли, как степной суслик?
– Лошадь!
– И что с того? Я тоже это слышу.
– Думаете – четник?
– Кто бы это ни был, – прошипел торговец, – вы должны стоять так же, как и раньше. Мы, слава Юпитеру, ничего плохого не сделали, так что бояться нам нечего.
Берцо развернул Джеронимо спиной к дороге и как ни в чем ни бывало продолжил разговор. Молодой человек, заражаясь уверенностью спутника, собрался что-то ответить. И вдруг Ангус замолчал. Лонро вздрогнул и оглянулся…
Она пронеслась мимо них словно молния! Ошарашенный Джеронимо проводил ее взглядом, широко открыв рот, как худой базарный мальчишка, следящий за увесистым кошельком дворцового повара. Берцо, позабыв о конспирации, не сводил глаз с высокой всадницы, которая уже спрыгнула с коня и, подойдя к калитке Радимира, трижды подняла и опустила тяжелое металлическое кольцо.
Дверь избы тут же распахнулась, и седой старик с радостью поспешил навстречу долгожданной гостье. Но та вдруг обернулась и бросила цепкий взгляд на ромеев.
Лонро не успел отвести взгляд, да и не мог.
– Боже! – вскричал он. – Какая же она…
Не было сомнения, красавица прекрасно понимала, какое впечатление произвела на чужаков. Ей было не больше тридцати лет, и она была прекрасна. Молодой Лонро молил бога, чтобы тот дал ему возможность еще хоть немного созерцать это чудо, и бог услышал его молитвы.
– О! – вскрикнул кто-то недалеко от них. Этот был тот самый кривой дед, что вчера разговаривал с Радимиром. – Йогиня-матушка! – с волнением взывая к ней, он так спешил, что казалось – вот-вот бросит свою кривую темную палку и припустит к этой волшебной женщине бегом.
Йогиня торопливо зашагала навстречу хромому и обняла его, словно родного отца. Это происходило шагах в двадцати от ромеев: о, воинство Юпитера, как же она была хороша!
Высокая, светловолосая, изящная. Такие красавицы легко берут в плен сердца героев, царей и богов, заставляя их бросать все и безропотно подчиняться волшебным чарам.
Джеронимо казалось, что он чувствует исходящее от нее тепло! Его манили эти гибкие руки, тонкие пальцы. Лонро просто сгорал от желания прижать их к своему лицу и целовать, целовать… Ее тугие светлые косы, спадающие из-под странного головного убора на высокую грудь, блестели в лучах утреннего солнца, словно новые выбеленные канаты царских кораблей. Они искушали молодого ромея, будя желание прикоснуться к ним, обладать их хозяйкой, быть причастным к ней…
«Никчемный старикан, – ругался про себя Джеронимо, – куда он ее уводит?»
– Вы тоже видите это? – прошептал где-то в стороне Ангус Берцо, и Лонро, очнувшись, понял, что неосознанно двинулся за стариками и женщиной. Он сделал шаг назад:
– Что?
– Ее сапожки!
Лонро только теперь обратил внимание на обувь красавицы… А ведь Массимо Агнелли был прав: на ногах лихой наездницы красовались поистине царские сапожки! Сшитая из добротного красного сафьяна, узконосая обувь была густо украшена паутинками золотых нитей, узорами из тонкой проволоки и дорогими самоцветами. При этом гордая расенка ничуть не выпячивала эту роскошь, напротив. Она запросто ступала по глубокой дорожной пыли, попирая все мироустройство, призванное почитать Золотого Тельца.
