– А… а… зачем… – умоляюще глядя на Зикера вопросил Тенгере.
– Ты хочешь спросить, зачем мы сейчас сюда приперлись? – вздохнул Зикер.
Тенгере судорожно сглотнул и кивнул.
– Так ведь затем и приперлись, чтоб ты знал о том куда именно ходить не стоит. Куда в первую очередь ходить не стоит, – сказал Зикер. – В Ордене немало поганых мест, но едва ли есть более опасное, чем это. Так что – запомни. Кто бы тебя сюда ни звал, что бы ни сулил. Найди любой предлог, чтоб отказаться. Даже… если я позову – не ходи. Понял?
Тенгере кивнул изо всех сил.
Зикер ободряюще улыбнулся, и они двинулись в обход площади.
Неподвижная статуя мага дрогнула, повернула голову и посмотрела им вслед. Уголки губ Мага Смерти дернулись, словно бы в попытке улыбнуться – но он явно не умел этого делать или разучился за ненадобностью. Поэтому он просто моргнул, после чего принял прежнюю позу.
Яркое солнце играло драгоценными камнями на рукояти его меча, воткнутого в самое сердце.
Когда дорога и ночь, когда огромные звезды, а большие деревья по обочинам о чем-то шепчут – далеко можно ушагать. Особенно если за спиной остался первый маленький подвиг, самая настоящая, твоя собственная победа, и ты вдруг понял, что все те большие и сильные люди, которых ты всю жизнь боялся – вот они… толкни и нету… особенно если сид наконец разбит на мелкие кусочки-щепочки, и ты понимаешь, что больше никогда … и нет никакой вины – только свобода. Подвиги – легкая ноша, с ними хорошо шагать. Курт и сам не заметил, как лесистая равнина сменилась холмистой возвышенностью, а когда грянул рассвет, он увидел перед собой горы, о которых только слышал, но никогда до них не добирался.
– Горы! – восхищенно сообщил он окружающему мирозданью так, словно давал им это имя.
Курт немного постоял, любуясь, а потом, отыскав тропку, двинулся вверх. Ну, настроение настроением, а пока он залез на перевал, устал изрядно, есть захотелось до одури… да и сумерки опять засобирались, солнышко уже краем зачерпнуло землю, и в долинах вовсю клубился вечерний туман. Видимо, от усталости он и не заметил, на что сел. А когда заметил – заорал и вскочил. Потому что это был труп.
На краю тропы, подмяв под себя жесткие кустики горного вереска, раскинув руки, ничком лежал воин в тяжелой даже с виду вороненой броне. Вот словно хотелось ему взлететь, и он даже руки, как крылья, распахнул, а силы взлететь не хватило… да так и умер от усилий.
Кто знает, что случилось бы с тем, прежним Куртом, окажись он в подобной ситуации. Он просто не мог в ней оказаться. А этот новый Курт быстро огляделся по сторонам и обнаружил, что его угораздило устроиться отдохнуть на окраине недавно отгремевшей жестокой сечи. То здесь, то там валялись страшно изрубленные тела воинов, сломанные мечи и копья, трупы лошадей, продырявленные щиты, втоптанные в грязь плащи, кое-где из убитых хищно торчали длинноперые стрелы, местами земля была выжжена магическим огнем, и мрачный дух смерти витал над этим местом. И еще одно понял Курт – схватка была совсем недавно. Даже еще живой кто-то остался. Совсем недалеко, за новым поворотом горной тропки, протяжно пели и плакали два голоса.
– Быть может, там нужна моя помощь! – тряхнув головой, сказал теперешний Курт и шагнул вперед.
На открывшейся поляне в окружении груды трупов сидел высокий седой воин с большими белыми усами. В груди его торчала невероятная, мерцающая голубоватым светом стрела. Казалось, она вся состояла из этого света, но рана тем не менее была реальной, и… Курт был уверен – с такими ранами не живут. Ну просто кошмарная дырка!
