– А чего это ваш мэтр с таким предубеждением относится к подобным вещам? – удивился Кантор. – Он что, будто не знает, из чего делаются болеутоляющие зелья? Или считает, что заклинания безвреднее, и принципиально не пользуется зельями?
– Не знаю, я не специалист. Зелья, заклинания, травки-муравки… Не разбираюсь я в этом.
– Жак, – поинтересовалась Ольга. – Расскажи, как мэтр Флавиуса ругал. Интересно.
– А то ты сама не представляешь? Так же, как он короля ругает, только немного сильнее. Негодует, воздевает руки и толкует о падении нравов. А Флавиус молча стоит и вежливо улыбается. Дескать, кричите-кричите, уважаемый мэтр, я вас внимательно выслушаю и все равно сделаю по-своему.
Кантор представил эту картину, но смешной она ему не показалась. Все, что касалось господина Флавиуса, ни в коем случае не могло его рассмешить. А Жак, значит, уже ходил в гости к его величеству. Ненадолго же хватило его обиды… или Тереза убедила, что по-христиански людей следует прощать?
– А ты меня с собой не возьмешь в следующий раз? – продолжала Ольга. – Я тоже хотела короля навестить. Или сейчас ему не до того?
– Не знаю… Ты бы подождала еще пару дней, пока он толком оклемается. А то его величество стесняться изволит. Ему действительно больно, а он к этому не привык, сроду же ничем не болел… А ночью, когда он спит под действием заклинания, ходить с визитами как-то невежливо. Давай в пятницу пойдем, ладно?
– Хорошо, – согласилась девушка, и Кантор понял, что визит к его величеству можно смело отбросить. Если, конечно, до пятницы ничего умнее не придумается.
– А как поживает ваш принц? – спросил он, пытаясь прощупать почву с другой стороны.
– Мафей? – усмехнулся Жак, старательно обрезая кочерыжку. – Нормально. Ты зачем ребенку уши надрал? Знаешь, как он расстроился!
– А представляешь, как расстроился я, когда в самый разгар веселья почувствовал, что на меня кто-то магически пялится!
– Еще и материться научил, воспитатель хренов!
– Ничего, в жизни пригодится. А что, он раньше не умел?
– Так не умел. Где ты слов-то таких нахватался?
– У знакомых бардов, – усмехнулся Кантор. – А ты тоже такого никогда не слыхал?
– Доводилось, – Жак с хрустом вгрызся в кочерыжку и продолжил: – Но когда я это услышал от Мафея, даже у меня уши повяли. У тебя других слов не нашлось, педагог?
– На тот момент – не нашлось. Он на меня разобиделся?
– Да нет, знаешь ли, Мафей проявил поразительное благородство в этом вопросе. Он тебе даже где-то благодарен. За то, что просветил, за то, что спас, за расширение словарного запаса и еще за то, что заставил задуматься о важных вещах.
– Это о чем?
– А кто ребенка обозвал инфантильным лопухом? Вот об этом он и задумался.
– И к какому выводу пришел?
– Что ему надо срочно учиться боевой магии, а то каждый наглый воин будет драть его за уши. Кстати, ты здесь долго пробудешь? Он хотел с тобой поговорить… Поболтать кое о чем. Не бойся, боевой магии он еще не научился.
– Я бы с удовольствием сходил к нему в гости, – подбросил идею Кантор.
– И я! – с энтузиазмом откликнулась Ольга, поднимая крышку кастрюли. – Можно даже его на борщ позвать, только надо, чтобы кто-то во дворец сбегал.
– Вообще-то ходить к нему нежелательно, – задумчиво заметил Жак. – Я имею в виду тебе, Ольга. У него там посреди комнаты иллюзия стоит вместо стола, а ты же сквозь нее ходить начнешь. Еще мэтр заметит…
