– Ты так красиво обо всем рассказываешь. У меня сложилось впечатление, что ты сожалеешь, что так долго жил без наркотиков, – решил подстегнуть я его.
– Нет – с грустью ответил он, – пока не было наркотиков, я жил двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, я даже не представлял, что такое боль. Теперь же я живу лишь два часа в день, остальное время я существую, думая о том, где взять денег на следующую дозу. Раньше я испытывал жалость к людям, старался им помочь, теперь же я ненавижу людей, которые смотрят на меня с презрением. Но ведь каждый может оказаться в подобной ситуации. И все же я искренне желаю, чтоб дети этих людей не стали наркоманами.
Я сочувствовал ему, я понимал его. И все же надеялся, что он может еще измениться.
– Так вот слева деньги, которых хватит на дозу, которая вероятно тебя убьет. Справа листок бумаги. И в любой момент, когда тебе захочется новой дозы, ты можешь написать на нем все, что ты испытываешь в данный момент, создать для себя другой мир, в который ты сможешь погрузиться с головой, который поможет тебе вспомнить, каким ты был, о чем ты мечтал. И я уверяю тебя, твои записи уберегут многих людей от твоих ошибок. Пусть сейчас это кажется невозможным, и все же это так. Кем ты хочешь быть? Наркоманом, умершим от передозировки в расцвете лет или же тем парнишкой, который писал статьи для школьной газеты, мечтая написать роман, который изменит жизнь миллионов? Выбор за тобой.
Время словно остановилось. Я смотрел на него, он – на меня. Так продолжалось довольно долго, хотя, возможно, прошло всего несколько мгновений.
Он взял деньги и сунул их в карман.
– Прощайте – твердо сказал я.
– Простите – смущенно ответил он и пошел к двери.
Я позвал его маму, и сказал, что сделал все что мог, но у ее сына действительно тяжелая ситуация, и остается надеяться только на благосклонность судьбы.
Сразу после того как я закрыл за ними дверь, я открыл свою тетрадь с записями и стал обзванивать клиентов, перенося встречи на неопределенное время, из-за того что мне нездоровится. Хоть признаков болезни у меня и не было, но я был очень раздосадован произошедшим, я не хотел никого сейчас видеть и ни с кем разговаривать. Меня одолевал приступ ярости, хотелось что-нибудь сломать, разбросать вещи, причинить кому-то боль, причинить боль себе. В мою голову просто вламывались тысячи мрачных мыслей.
Я пошел в душ и включил холодную воду. Я был настолько зол, что минут десять я даже не чувствовал температуры воды. Постепенно ярость уходила, и я начал мерзнуть. Окончательно придя в себя и продрогнув до костей, я все же добавил горячей воды, чтоб слегка согреться. Выйдя из душа, я позвонил единственному человеку, который бы меня понял, объяснил бы, что я сделал не так и, возможно, помог бы советом. Мы договорились встретиться, я узнал его адрес. И уже через час я ехал в другой город. С единственной нашей встречи прошло не так много времени, и все же у меня многое произошло, появились новые вопросы, на которые я теперь рассчитывал получить ответы.
7
Я позвонил в дверь. Хозяин квартиры открыл ее почти сразу. На этот раз я увидел его в халате и тапочках, все с той же добродушной улыбкой. Я оцепенел, мне хотелось упереться в его плечо и рыдать. Мы виделись всего раз, но сейчас мне казалось, что это самый близкий для меня человек.
– Ну что же вы стоите? Проходите, раздевайтесь, чувствуйте, себя как дома. У меня заварен очень вкусный травяной чай. Поторопитесь, не хотелось бы его снова разогревать.
