Постигая Вечность - страница 5

Бела старательно записывала.

– Ну что ж, придется и дальше терпеть, – обреченно вздохнула она.

– Не терпеть, а занять позицию страуса и не обнаруживать свою осведомленность. Понять и принять непреложную истину: верный муж – мифический образ. Не потому, что мужчины мерзавцы. А потому, что, как все самцы, полигамны. Вспомни, у нас в загородном доме – один петух на десять куриц. В прайде – на одного льва несколько львиц. Они еще и пропитание добывают. А царь зверей только и делает, что зачинает и ест. Так что продолжай с удовольствием пользоваться теми благами, источником которых является твой муж. Записала?

Бела грустно кивнула.

– Перед сном прочитай.

– А как же любовь? – печально вопросила она.

– А любовь будешь утолять из другого источ-ника.

– Какого? И где его взять?

– Он сам забьет в нужном месте, в нужное время, – заверила я ее, совсем в этом неуверенная.

…И вот сейчас передо мной – образец семейного счастья и благополучия. Ни следа недавней бури.

– Виолетта, поздравляю, – поцеловал мне руку изменщик.

– Спасибо, что пришли – проходите в салон, угощайтесь, – любезно предложила я.

– Летуся, так красиво! – защебетала Бела. – Столько цветов, как в эдемском саду! – И, наклонившись к уху, быстро прошептала: «Спасибо, что вправила мозги. У меня потрясающая новость, на днях заеду, расскажу».

Они направились в сторону салона. Я смотрела им вслед: он маленький, плюгавенький. Сморчок. Но гонору, так же как и денег, хоть отбавляй. И Бела – хорошенькая, с точеной фигуркой – статуэтка. Действительно, похожа на белку – стремительная, порывистая. Вот уж кому подходит ее имя. И умница, и остроумная – никогда не лезет за словом в карман. Меня это восхищает. А я лезу и не всегда нахожу. Или нахожу уже вдогонку.

По пути их перехватил Ромчик, сделал несколько снимков. Он, как диковинная райская птица, порхал среди гостей. Почти все приглашенные собрались: небольшими группами заходили в салон, осматривали внутреннее убранство. Реакция у всех была одинаковой. «Великолепно!», «Потрясающе!», «Какой вкус!» – восхищенно цокали они. Шампанское лилось рекой, и чинная, благородная публика постепенно раскрепощалась. Танцы становились все зажигательнее, движения танцующих – чувственнее. «Вечеринка удалась, – с удовлетворением констатировала я. – Пора закругляться. Еще полчаса, и начнется банальная попойка».

Как всегда под занавес, появилась Рита. Ритэнута[4] – называла я ее – томная, медлительная… Она всюду опаздывала, нет, не опаздывала, а просто приходила в другое время. Ее крупная голова в копне буйных рыжих волос венчала массивное тело, своими контурами, вернее их отсутствием, напоминающее барабан. И этот ее силуэт возникает передо мной как перст назидательный всякий раз, когда рука тянется за очередным куском торта.

Я сама когда-то была изящной «скрипкой», а сейчас больше напоминаю… нет, не контрабас, пока еще виолончель.

«Ну и раскрасилась… и за себя и за Розу, а ведь я просила…» Чрезмерный, неряшливый макияж создавал у окружающих ложное представление о ней, как о вульгарной, безвкусной особе. На самом деле Ритэнута была тонким, разносторонне одаренным человеком. Блистательная рассказчица, она сыпала анекдотами, как из рога изобилия. Как она их все помнила? Я, пытаясь запомнить, придумывала всевозможные способы, но уже через час забывала и способы, и анекдоты. А те, которые помнила, в моем исполнении после Ритэнуты звучали бледной копией. Она обладала красивым, от природы поставленным голосом. Но, воспитанная родителями, для которых «певичка – не профессия для девушки из приличной семьи», слишком поздно вышла из-под их опеки, начав делать карьеру в том возрасте, когда другие заканчивают. Свой нерастраченный талант реализовывала на редких вечеринках и банкетах, но еле сводила концы с концами. Подрабатывала в музыкальной школе – работу эту ненавидела. Я не раз предлагала ей варианты в своих проектах – она их отвергала, считая ниже своего достоинства. Единственное место, которое считала по себе, было уже занято мною. Ритэнута все время ждала подношений от судьбы на блюдечке с голубой каемочкой. Свои личные и материальные проблемы считала незаслуженным оскорблением, испытывая раздражение против тех, у кого их было меньше, в том числе и против меня. «Ты гедонист, – часто повторяла она. – Берешь от жизни все. Я так не умею». «Беру, но ни у кого не отбираю. Да и все ли беру?» – отвечала я всегда про себя, стараясь не злить ее возражениями, так же как и демонстрацией своего благополучия. И все равно злила. Ритэнута спела несколько песен, как всегда, с большим чувством. И на этой проникновенной ноте, поблагодарив присутствующих, я завершила презентацию. Подскочил возмущенный Ромчик.