В очередной раз пихнув меня куда‑то в сторону и переплетя пальцы с моими волосами, Дэн задрал мою голову, но не успел ничего сделать. Что‑то громыхнуло со стороны ближайшего переулка. Послышалась ядрёная ругань, сменившаяся очередным грохотом.
Посторонний мужской голос прозвучал где‑то рядом так неожиданно, что я не сразу поверила в то, что услышала его наяву. Впрочем, я и думать‑то об этом особо не могла – меня сильно мутило. К тому же царапины, раны, ссадины жгло словно бы огнём. Вспышки боли, острые и протяжные, то разгорались, то затихали на истомлённом теле: на ногах, руках, плечах, голове, лице, шее.
Голова раскалывалась на части, и даже дышать, казалось, было больно. Невозможно терпеть. Мне бы сейчас хотя бы пол Р‑тюбика… Только вот тут у нас в Адвеге с ними такой дефицит, что, будь я даже при смерти, мне бы и трети самого старого не дали.
И всё равно, несмотря ни на что, осознав, что, возможно, помощь рядом, что, может быть, кто‑то сейчас прекратит весь этот кошмар, у меня в груди мягким облачком завихрилось облегчение.
Сухонин, его сестра и остальная шайка моих истязателей замерли на своих местах: Цветковы вытянулись по струнке, Дэн и Настя ощетинились, встав плечом к плечу, Нильса и Ромку я и вовсе уже не видела.
– Колька, говорил я ведь тебе про этот долбаный генератор!.. – И снова ругань. – Будь он неладен. Давай тащи сюда лестницу, налаживать будем в северной части… Да что ты творишь‑то?.. А это ещё что здесь такое?
– Ёшкин кот! – послышался высокий, немного подрагивающий голос долговязого помощника Эдуарда Валентиновича.
Коля был хорошим мальчиком. Не очень симпатичным, вечно прыщавым и вообще не слишком аккуратным, но, безусловно, добрым. Послышался звук передергиваемого затвора.
– Колька! А ну, беги к ближайшему аванпосту и давай тащи этих «доблестных стражей порядка» сюда, да побыстрее! А ты, Сухонин, немедленно отойди от девчонки, или я отстрелю тебе что‑нибудь.
Эдуард Валентинович. Он‑то мне поможет наверняка, в этом я не сомневаюсь.
Секунда, вторая – и вдруг надежда одним упоительным взмахом вспорхнула у меня в сердце. Я даже попыталась поднять голову и посмотреть в сторону Рожкова, позвать его. Но сил моих не хватило, а очередной приступ режущей боли заставил меня лишь сдавленно промычать.
В горле что‑то запершило, забулькало, и я обессиленно опустила голову. Однако, приоткрыв глаза, я смогла пронаблюдать за происходящей передо мной сценой.
Видимо, решив, что я умираю, Рома Шарапов что‑то вдруг испуганно заквакал, затем даже заскулил, жалобно и с хрипом, потом вдруг сорвался с места и через мгновение уже скрылся за ближайшим поворотом. Сашка Цветков, побледневший и напуганный как первоклассник, который первый раз в жизни получил двойку, последовал примеру Ромы. Ухватив ахнувшую сестру за руку, он нырнул в темноту ближайшего переулка, и вскоре их шлепающие шаги уже затихли где‑то вдали. В отличие от остальных, Нильс не убежал, он просто отшатнулся к стене ближайшего дома и теперь потрясенно смотрел то на Дениса, то на Рожкова.
Дэн напуган не был, как и Настя, стоящая у брата за спиной со сложенными на груди тонкими ручками. Она недовольно, с нескрываемым презрением и наглостью сверлила Рожкова взглядом, пока её брат, засунув руки в карманы своих выцветших джинсов, гадко ухмылялся.
– Чего тебе надо, старик? – нагло спросил Дэн. – Ищешь проблемы? Поверь мне, они у тебя будут, когда я поговорю с отцом.
