Моё сердце ухнуло куда‑то вниз. Я вздрогнула, ощутив, как в одну секунду меня до дрожи пробивает едкий озноб. Дэн перегородил мне дорогу, уперев ладонь в стену прямо перед моим носом.
– Ну надо же, а, – гадко ухмыляясь, протянул Сухонин. – Гляньте‑ка, ребят, редкое явление: Орлова – и без охраны. Чё, Машка, мужиков цепляешь? Сразу скажу тебе по чесноку, они и за «бесплатно» не согласятся.
Заливистый смех Дэна и его шестерок звенящим эхом пронёсся по улицам, отражаясь от стен бетонных домов. Я почувствовала, как мои скулы начинают гореть от стыда и раздражения. Но стыд и раздражение – это всё мелочи. Страх. Меня резал страх. Ледяной и пронзительный. Он резал меня настолько сильно, что у меня подгибались колени.
И не зря.
Кстати, знакомьтесь, Денис Сухонин – обожаемый сынок управителя Адвеги Сергея Сухонина и просто изверг. К общему несчастью многих жителей Адвеги этому придурку было позволено делать всё, что ему заблагорассудится, и это всё, кроме особо редких случаев, легко сходило ему с рук. Денис был, пожалуй, самым жестоким и самым чудовищным человеком из всех, кого я встречала в своей жизни. Даже его отец рядом с ним казался добрым дядей.
Дело в том, что, вообще‑то, по‑хорошему за моё избиение Дэн мог подписать себе приговор со стороны Спольникова и Беста. Но он был туповат – во‑первых; во‑вторых, отчего‑то Сухонин был уверен в том, что его отец влиятельнее этих двух вместе взятых, поэтому, если по мне и пройтись пару раз кулаками, то он выйдет вполне себе сухим из воды. Тут он, конечно, жёстко ошибался. Впрочем, я думаю, что они надеялись уйти неопознанными. Подумаешь, кто‑то в Крайнем районе избил Машку Орлову. Что уж, район такой. Сами поселили, сами и расхлебывайте.
Но если Дэн Сухонин был дураком, то Спольников дураком не был.
Конечно же, подлавливая меня в переулке, Дэн не забыл и про свою любимую компанию. Это меня не удивляло, он вообще редко появлялся на людях без своей свиты.
Дэн хмыкнул. Цинично улыбаясь, он смотрел на меня с таким видом, будто он был здесь королём. Будь он действительно королём или хотя бы джентльменом, я бы не переживала: вряд ли бы ему было какое‑то дело до меня. Ну, или, по крайней мере, будь в нём хоть что‑то от джентльмена, он мог бы вспомнить о том, что я отношусь к той половине человечества, которую, стало быть, бить не очень хорошо, а во‑вторых, может быть, он бы даже припомнил, что я ещё и младше него на два года. Но, увы, увы, в данной ситуации Сухонину было плевать абсолютно на все причины, по которым меня можно было бы оставить в покое, в том числе и на то, что я была куда слабее его, ровным счётом как и на то, что я была одна, а их было шестеро… Главное, что у Сухонина‑младшего была возможность хорошенько взмылить меня этим вечером, а всё остальное подождёт.
Денис, кстати, сегодня был, как всегда, в своем стиле: несмотря на выпачканные в грязи кроссовки и истёртые джинсы, он был одет в белую рубашку с распахнутым воротом, на манжеты которой он прицепил какие‑то потёртые запонки. Но красоты это ему не прибавляло. Помимо скверного характера Сухонин, в отличие от своей сестры, обладал ещё и весьма непривлекательной внешностью: с вечно намеренно надутыми и без того пухлыми губами, густыми, почти сросшимися бровями и слишком тяжёлой челюстью. Настя, сестра Дениса, ещё более обожаемая дочка управителя Адвеги, напротив, была как специально чересчур хороша собой: на смуглом личике девушки красивые глаза светились, словно два больших янтаря, а на чувственных губках почти всегда играла мягкая улыбка. Свои длинные тёмно‑коричневые волосы Настя обычно собирала в высокий хвост. У неё была очень изящная фигурка, и запястья – тонкие, словно у фарфоровой статуэтки.
