Я снова попыталась начать вырываться, но Спольников с силой встряхнул меня, и я обмякла. У меня больше не осталось сил для сопротивления. Как больно… И эта жалость, это дикое напряжение… Всё это какой‑то дурной сон.
– Хочешь, я ещё кое‑что расскажу тебе про твоего отца? – тихо спросил Антон.
– Я не хочу вас слушать.
Он чуть сощурил глаза, вглядываясь в моё лицо. Я отвернулась, но Антон схватил меня за лицо и снова повернул мою голову так, чтобы я смотрела на него.
– Это я сдал их, когда они были в лаборатории МГУ, когда твоя мать погибла, – ядовитым шепотом произнес Спольников. – Я сдал их в обмен на то, что меня возьмут в Адвегу. Так‑то.
Я почувствовала, как земля уходит из‑под моих ног. В груди всё так сильно сдавило, что я уже, кажется, не могла дышать. В эти секунды весь мир вокруг меня вдруг уменьшился до одной точки, затем треснул и вдребезги разлетелся в стороны горящими обломками. Вся моя жизнь вдруг превратилась в пепел.
Я бы хотела оттолкнуть Спольникова, хотела бы вцепиться в него и трясти до тех пор, пока его черная душонка не испугается меня… Я бы хотела кричать, плакать, лежать на полу, умирая от горя!.. Но я была слишком слаба. Бессилие, одолевшее меня, крепко переплелось с горькой скорбью и ударило в самое сердце. Теперь я уже даже не могла удержаться на ногах.
Поддерживая меня, Спольников вместе со мной опустился на пол. Я закрыла лицо руками, пытаясь начать нормально дышать. Боже мой, Боже мой…
– Из‑за тебя погибла моя мама… – с надрывом прошептала я, прикрывая глаза.
Горе оплело меня. Я могла лишь плакать, дать бессильную волю слезам. Я, кажется, умирала. Взяв моё лицо в свою руку, Антон чуть склонил голову и провел большим пальцем по моей щеке, вытирая слезы. Ненавижу его. Ненавижу его прикосновения.
– Да, именно так, – просто сказал он.
Я поморщилась. Картина всех произошедших в моей жизни трагедий стала такой ясной, будто бы я сейчас стояла прямо перед ней, разглядывая её каждую деталь.
– Ты сломал мне жизнь…
Спольников усмехнулся, а меня вдруг обуял гнев, и он же дал мне возможность почувствовать в себе силы сопротивляться. Я хотела жить, как бы там ни было, хотела. И собиралась бороться до самого конца.
В одну секунду внутри меня словно бы взорвался фейерверк.
– Я просто так не сдамся, сволочь!
Я кинулась на Спольникова. Вскинула кулак, с силой ударив его в скулу. Он взвыл, отшатываясь куда‑то в сторону. Я попыталась вскочить с пола, чтобы броситься к двери. Не получилось. С рыком схватив меня за руку, Спольников попытался отшвырнуть меня в сторону, затем, найдя силы, набросился на меня, громко ругаясь. Рёв, мат, крики – всё это жуткой какофонией звенело в стенах дома, где я жила все три года, проведенные в Адвеге.
Пытаясь справиться с натиском намеревающегося скрутить мои руки Спольникова, я всеми силами брыкалась. Один удар, второй. Антон ударил меня по лицу, заехал под челюсть. Привкус крови выбил меня из колеи. Борясь за жизнь из последних сил, я каким‑то чудом выскользнула из хватки Спольникова и вцепилась ему в волосы.
Бешено вращая глазами и грязно ругаясь, Спольников завыл от боли. Он попытался оттолкнуть мои руки, но я была проворнее. Ударив Антона коленом в живот и на некоторое время обездвижив его этим, я попыталась вскочить на колени и кинуться к двери, но Спольников меня опередил. Он ловко схватил меня за ногу и повалил на пол.
