Еще ни свет ни заря, а хозяин уже в саду, в огороде. Земле надо давать больше, чем от нее берешь– таков извечный закон сохранения и приращения богатства земли, закон истинного земледельца. Все последние годы Антон Васильевич больше вкладывал, чем получал. Зато земля у него жирная, как сало, и мягкая, податливая, как пух, и плодородная, как нигде окрест: палку кинь– и та зацветет. Праздные люди иногда удивляются: откуда, мол, такая плодовитость? Пересмешник мог бы сказать– от верблюда, а серьезный человек только одобрительно покивает головой и восхитится, сколько надо положить труда и пота, чтобы добиться такого чуда.
Сперва Антон Васильевич полил все, что требовало полива: и второй засев картофеля, и петрушку, и помидоры. И отдельно– астры, хризантемы, георгины, которые сейчас в самой силе и красоте. Их Антон Васильевич растит «для души». Все это надо полить до полного восхода солнца.
Потом он срезал тяжелые, холодные, словно скульптурные, гроздья « Молдовы», нежной « Лидии», душистого « дамского пальчика». Что-то пойдет на стол, остальное Галина Федоровна снесет на базар и долго с таким товаром стоять не будет. Затем Антон Васильевич косил траву для кур и нескольких уток, выкопал несколько лунок под будущие саженцы, спилил усохшую черешню и стал выкапывать весь толстый жилистый ее корень.
Поднял голову, когда дала себя знать поясница. И опять огляделся, опять удивился красоте земной. Солнце стояло высоко и роскошно, а в голубых складках неба еще стыдливо пряталась луна, бледная и едва видимая. Иногда она была похожа на голову медузы, плавающей в лазурном, спокойном море где-нибудь в Железном Порту или возле Скадовска. Антон Васильевич вспомнил, как величаво стояла та луна вчерашней ночью, как царственно струила свой серебряный свет на все сущее и опять подумал: « да, всему свое время и место. Вот и он с Галей когда-то «горели», а теперь приходится уповать хотя бы на весточку от сына– единственное утешение». Эта весточка грела его все утро. Что бы он ни делал– всегда думал, что главная радость еще впереди. «Еще немного покопаюсь и тогда уж совсем пойду»,– сказал сам себе Антон Васильевич, но увлекся и проработал до самого полудня. « Попадет мне сейчас от жены»,– думал он, направляясь к дому, радуясь даже этой возможной нахлобучке.
– Ну что, перекусим– и айда?–спросил Бойчук с нарочитой деловитостью.
– Я только-только закончила убирать в доме и хотела тебя уже кликать,– несколько виновато ответила Галина Федоровна, сама ожидвшая недовольства со стороны мужа.– Давно хотела сделать генеральную уборку, да сил все не хватало. Но сегодня такой день…летаю, как на крыльях.
Однако, сентябрь, он и в Херсоне сентябрь.Откуда ни возьмись, ветер сделался сырым и холодным, по небу пошли угрюмые, косматые тучи, загромыхало, и обрушился сильный дождь– почти летний ливень.
А старики совсем уже собрались.
– Может, не пойдем сегодня?– неуверенно, полувопросительно сказал Антон Васильевич, глядя в окно.
– Что ты?!– прикрикнула на него жена. В ее голосе не было и тени сомнения.–Сейчас и пойдем, зонтик вот только найду.– Ишь, чего выдумал,– она передразнила мужа,–« не пойдем». А вдруг там продукты? И почта закроется, например, на переучет. Они на это мастера. И что тогда сын скажет: « я старался– старался, а они не соизволили даже вовремя получить». Вот что он скажет. Нет, собирайся, дедушка, и потихонечку потопаем. Дождик совсем летний, не сахарные, небось.
