Потерянная Афродита - страница 9

Здравствуй, Вовочка № 2! Скрипач и золотой медалист, в свои двадцать с хвостиком он имел перспективную должность, квартиру, машину и даже жену. Она равнодушно смотрела со свадебного фото на первую внебрачную ночь своего мужа. Когда солнце осветило уютную комнату с белым ковром и серебристым телевизором, на меня посмотрело счастливое личико в светлых кудряшках и белой фате, а Вовочка отводил глаза. Я подумала, что надо срочно убираться, мое влагалище сильно напачкало в его идеальной жизни. Впрочем, неудивительно. Оно мне не нравилось со второго класса из-за месячных и историй об аборте, рассказанных матерью, которая тыкала в себя какой-то проволокой, залила кровью ванну, и ее увезли в неотложку. Папа пришел ее навестить, принес нарезной батон и пачку маргарина. Мама, увидев это долго плакала. Из-за аборта мне не было страшно, но из-за батона я очень разозлилась и возненавидела отца и свое влагалище. В отличие от меня, оно относилось ко мне хорошо. Пыталось исправить ситуацию, доставляя мне удовольствие. Наверное, хотело сказать, что не такое уж и плохое.

Я сразу решила расстаться с Вовочкой, но это не получилось даже спустя много лет. Назвать это влюбленностью, словом, журчащим, как горный родник, я не могла. Чувства, много лет закупоренные внутри, вырвались наружу, как грязная жижа в глотке дьявола. Они выплеснулись как буря. Как безумие. Как буря безумия.

Мне снились змеи, кишащие под кожей. Там, где они ползли, кожа бугрилась. Поднимаясь по ногам и рукам вверх, они выползали из шеи, я смотрела, как извиваются вокруг их черные блестящие тела.

Успокоением был офис крупной консалтинговой компании, где я работала и каждое утро наслаждалась запахом кофе, перемешанным с ароматом мужского одеколона. Меня держал в рамках отлично скроенный темно-синий костюм. Но стоило снять его и остаться один на один со своим телом, одолевали дрожь и ужас. Было так страшно, что казалось, вот-вот умру, кричала, боролась с приступами удушья, которые называла любовью. Это были моменты ощущения себя половиной человека, отрезанной от него тупым ножом и выброшенной на помойку. За три свидания с Вовочкой № 2, а их было всего три, сквозь меня проходило какое-то вызывающее зависимость вещество, я не могла и часа без него находиться, без мужчины, которого почти не знала, даже не могла вспомнить его лица.

Сегодня за обедом я всех насмешила. Сделала заказ и решила выкурить сигарету. Глубоко затянулась, выпустила в лица коллег серое облачко и подумала: «Зачем я курю?» Ответа, не нашла. Вдруг вижу, заходят два принца, хотят присесть, но фыркают, что накурено и уходят. «Черт, зачем я курю, ведь не хочу же?» – думаю я. А вслух говорю: «Почему пост не запрещает курение?» Коллеги мне хором: «Запрещает!» Я такая: «Да? Все!!! Больше не курю!» И целую сигарету затушила. Все грохнули от смеха. Мораль – мне может запретить что-либо только Бог, ну и Мужчина. Хотя Мужчина – это и есть Бог.

А я результат восьмой беременности. Первые семь закончились абортами, но эта была особенной. Ее спокойное течение ясно указало моей матери на необходимость родить. Сначала меня назвали в честь бабушки, умершей во время войны от туберкулеза. Через двадцать два дня отец открыл дверь, протянул матери свидетельство о рождении и сказал: «Посмотри, как зовут твою дочь!» – затем смял в кулаке пачку «Беломора» и больше никогда не курил. Наверное, он любил меня как-то по-своему, даже не заметил восьмимесячный живот, появившийся к окончанию восьмого класса. Без конца орал на мать, иногда бил кулаком в лицо. Я мечтала о добром папе и о любви, которую никак не могла получить. Удивлялась, когда обнаруживала таких пап у своих подруг. Будучи взрослой, часто видела сон, где девочкой подглядывала за отцом в дверную щель. Он стоял с голым торсом и напевал песенку себе под нос. У него квадратные скулы и кожа коричневая, как шашлык. Его огромная рука взбивает кисточкой белую пенку в маленькой чашечке. На кухне мама так делала безе. «По-французски, это поцелуй», – говорила она. Папа кладет пену на свои шашлычные щеки и тоже взбивает. Мне кажется, что на них пекутся белые воздушные пирожные. Я изо всех сил сдерживаю смех, но у меня ничего не получается. Он открывает дверь и делает безе на ее щеках.