Значение: моя любовь тебя не оставит
Xerochrysum viscosum | Новый Южный Уэльс
Соцветия с тонкими суховатыми лепестками всех оттенков лимонного, золотистого, пятнисто-оранжевого и огненно-бронзового цвета. При срезке и высушивании сохраняют яркий цвет.
Через месяц после того, как Элис обнаружила библиотеку, она играла в своей комнате, как вдруг услышала голос матери:
– Надо прополоть клумбы, зайчонок.
Стоял безмятежный полдень. Сад наводнили оранжевые бабочки. Мать улыбалась из-под широкополой шляпы. Такой же улыбкой она приветствовала отца, когда тот возвращался домой: все хорошо, говорила улыбка, все в порядке, не волнуйся. Элис улыбнулась в ответ, хоть и заметила, как мать поморщилась и схватилась за ребра, потянувшись за сорняком.
С тех пор как Элис побывала в библиотеке, дела не клеились. Отец отлупил ее ремнем, и несколько дней ей было больно сидеть. Он разорвал ее библиотечную карточку и конфисковал книжку, но Элис уже успела прочитать ее в один присест. Сказки про селки и их волшебную кожу таяли у нее на языке, как сахар, и проникали в кровь. Синяки зажили, и отец наказал ее всего раз, а вот мать все еще терпела последствия ее вылазки в библиотеку. Несколько раз Элис пробуждалась по ночам от страшных звуков из родительской спальни. Она слушала эти ужасные звуки и лежала, не в силах пошевелиться. Она затыкала ладонями уши и пыталась укрыться в грезах, а мечталось ей о том, как они с матерью сбегут в море, сбросят человеческую кожу и нырнут на дно. Вместе покачиваясь на океанских волнах, они оглянутся на берег всего лишь раз и поплывут на глубину. Их шкурки на берегу превратятся в сухоцветы, разбросанные среди ракушек и водорослей.
– Элис, держи. – Мать протянула ей пучок сорняков и снова поморщилась. У Элис аж кожа зачесалась, так не терпелось ей навсегда избавить сад от сорняков, чтобы мама целыми днями лишь разговаривала с цветами на тайном языке и рассовывала бутоны по карманам.
– А это, мама? Это сорняк? – Мать не ответила. Она была рассеянной, как бабочки, взгляд то и дело метался к подъездной дорожке, высматривая клубы дорожной пыли, свидетельствующие о приближении отца.
Наконец она их увидела.
Он разудало спрыгнул с водительского сиденья, держа за спиной перевернутую акубру [4]. Мать Элис встала ему навстречу; коленки у нее были в земле, а в кулаке она зажала пучок одуванчиков. Их корни задрожали, когда отец наклонился ее поцеловать. Элис отвернулась. Когда отец был в хорошем настроении, она чувствовала себя так же, как во время дождя при ярком солнце – не верила своим глазам. Она взглянула на него, и он улыбнулся.
– Нам всем пришлось нелегко с тех пор, как ты убежала, зайчонок, – проговорил он и присел рядом с ней на корточки, не показывая ей перевернутую шляпу. – Но думаю, ты хорошо усвоила урок и больше не сбежишь.
У Элис свело живот.
– Я подумал, – тихо добавил он, – и решил, что тебе можно завести библиотечную карточку. – Она недоверчиво взглянула на него. – Я сам буду ходить в библиотеку и брать тебе книги, если пообещаешь больше не нарушать наши правила. А чтобы помочь тебе сдержать обещание, дома у тебя теперь будет маленький друг. – Он говорил, не глядя на Элис, а пристально рассматривая лицо ее матери. Та стояла неподвижно и не мигала, ее лицо растянулось в улыбке. Отец Элис повернулся к дочери и протянул ей шляпу. Та взяла ее и положила на колени.
