– Не стоит. Mes condoléances. Меньшее, что могу, – ответил бармен.
Кое-как выйдя на улицу, Виктор достал из кармана куртки сигарету и закурил. Сразу за ним вышло сопровождение в виде двух военных. Их транспорт стоял на другой стороне улицы.
– Ну что ж, Айк, – сказал Виктор, развернувшись к военным, – давай посмотрим, чему я тебя научил. Потому что, даже будучи в говно пьяным, я по своей воле к этому мудаку не поеду.
***
Застыв перед дверьми лифта с двумя оттопыренными средними пальцами, Виктор испытал сильнейшее чувство отвращения к собственному отражению. Он скривился и затряс средними пальцами перед ним.
– Сам всё про***л! – наконец выкрикнуло Виктору его же отражение, уперевшись в него лбом.
Виктор чувствовал это. Он знал, что что-то случится. Что-то плохое. Последние несколько месяцев он провёл, пытаясь как-то сказать дочери, что любит её.
Он не был скуп на эмоции, но годы, проведённые в полиции, высушили его, превратив в чёрствый хлеб, который не брала даже плесень. Позвонить дочери и сказать: «Я люблю тебя» – было для него за гранью возможного.
Даже сейчас, прислонившись горящими щеками, опухшими после того, как с ним поработали двое из Космических войск, к холодному металлу лифта, Виктор хотел плакать. В его горле был ком, и ему казалось, что вот-вот появятся спасительные слёзы.
Вместо этого двери открылись, и Виктор уверенно заковылял к столу мэра, за которым никого не было.
– Эй, Джонни! Малыш Джонни! Папочка дома. Иди сюда, по-быстрому пошлю тебя на ***.
Проковыляв к знакомому месту в кабинете мэра, Виктор, звеня стеклом, налил себе приличную порцию виски трясущимися руками.
– …а то мне ещё надо найти какую-нибудь коробку, вдруг кто-то сможет наскрести мне останки дочери среди обломков устроенного тобой пи***ца.
Виктор услышал звук двери за спиной и, изрядно приложившись к бокалу, медленно повернулся.
– Пи***ц… – с нескрываемым отвращением сказал возникший из ниоткуда мэр, – он для всех… Общий.
Лицо достопочтенного Джонатана Кейна периодически мелькало то там, то здесь, но лично Виктор не встречался с ним с ресомации своей жены.
– А вот месть… – многозначительно добавил мэр, проходя за свой стол, – месть – всегда личное…
– О! То, что нужно, – радостно сказал Виктор, сделав шаг в сторону мэра.
Ему представилась картина, как он сдавливает свои пальцы, заключая шею мэра в замок. Сначала на лице мэра меняется выражение, а потом и его цвет. Он бьётся в конвульсиях не больше нескольких минут. Раз, и готово.
Две турели, выскочившие из потолка, остановили Виктора.
– Не надо, Лил, – помахав рукой сказал мэр. – Он просто пьян.
Виктор не собирался делать ничего такого. Это были просто образы в его голове, навеянные горьким опытом общения с этим человеком. Но искусственный разум охранной системы считал опасность и активировал защитный механизм, а значит, Виктор был вполне способен на такое.
Немного успокоившись, Виктор проследовал к столу мэра и опустился на один из стульев.
– Мы давно знаем друг друга, – грозно прохрипел Виктор. – Говори.
Они давно знали друг друга, а потому мэр надолго замолчал, подбирая слова. Виктор сквозь океан виски пытался следить за его невербальными реакциями.
Глаза мэра скакали слева направо. Он несколько раз нервно постучал по столу указательным пальцем. Посмотрев на Виктора, улыбнулся:
– А я и забыл, какой ты.
– Если не начнёшь через минуту – я ухожу, – пригрозил Виктор.
