Такой прикорм он осуществлял регулярно, но именно этот бельчонок спустился к нему впервые. Для городского обывателя это показалось бы странным, но на шестой год жизни в лесу волей-неволей Гермес начал различать и белок, и зайчат.
«Шестой год и двадцать четвёртый день рождения. С каждым днём в лесу всё сильнее и сильнее ощущаешь мизерность своих познаний. Чем выше лезешь в гору, тем больше видишь вширь. Вот что Я в сущности? Закончил присвятейший «горный»… Лучший вуз города» – недовольно протянул про себя Гермес. «Имею корочку эту треклятую… в сущности то, что Я? Что Я есть?! Что после себя миру оставлю? Хрен с ним, с миром. Хожу, значит, разгребаю это всё. Проделки властителей этого мира. Сэкономили, прибрали в карман, а тут рвануло. Не выдержало наглости. И полетело облако ни злое, ни доброе; ни корыстное, ни жертвующее. Полетело облачко и осело. И прижгло все, что под ним. А мне ходи и смотри, чтобы никто туда не полез, да и не вылез оттуда. Хотя ни того, ни другого уже под пятьдесят лет не было».
Утреннее солнце первый раз зашло за тучу, и Гермес увидел «маяк». На другом берегу, почти на самой вершине горной гряды, стояла металлическая установка с ярким прожектором на макушке. Гермес остановился на берегу в тени серой тучи. Он закурил. Ещё вчера, накануне именин, ему подарили импортные сигареты. Одна из пачки, тонкая, чёрная, с сочно-влажным табачным вкусом, сладко дымила на весь лес. «Маяк» плавно вращался, посвечивая светодиодами.
Спустя две трети выкуренной сигареты, здоровенная туча отцепилась от солнца и поплыла восвояси. И словно по волшебству «маяк» исчез. Словно и не было на той горе ничего. «Вот, пожалуйста, ещё одно чудо. Оптическая иллюзия» – включился из забытья Гермес и пошёл дальше. «Точнее, не иллюзия, а настоящая люзия, единственно верная и необъяснимая правда. Аномалия с ультрафиолетом». Гермес потёр глаза и достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки. Надев их, он посмотрел на вновь появившийся «маяк». «Чудо!» – воскликнул он, продолжив думать: «И зачем оставлять такому миру что-либо, миру, халатно допустившему непроизвольные чудеса. Ведь ладно эта, безвредная аномалия, а есть ведь и вредные. И очень вредные. Но вопрос открыт, если не этому проклятому миру, то хотя бы кому-нибудь. Какой-нибудь не испорченной душе… Да пусть даже и испорченной… Любой душе. Как-то сильно меня в этот раз утянуло, даже сигареты не спасли. Интересно, что ребята приготовили к празднованью. Если Агафона, Феодору, Исидору я разгадать могу, то вот остальных…Фотину и Аристарха, совсем никак». Фотина, невысокая, умная и хитрая женщина – глава поселения, а Аристарх – ее муж . Все практично-бытовые сооружения были косвенно или напрямую связаны с Аристархом. А за всю научно-геологическую начинку отвечали два брата, Акакий и Бахус, оба невысоких, возрастом немалым за полтинник, противоположные друг другу в корне. Также на всё лето из геологического института Верблюдогорска приезжала Варвара, младшая сестра братьев.
Дошагав до последней пятой станции, Гермес приступил к привычным действиям. Он подошёл ко пню, лежащему наполовину в озере, и вскрыл маскировочную крышку. Бревно оказалось пластиковым, внутри располагалась видеокамера, направленная на «маяк». Гермес сменил аккумулятор и заменил карту памяти, протёр линзу салфеткой и защёлкнул крышку обратно, затем записал в тетрадку показания трёх счётчиков, спрятанных неподалёку. Наконец, он угнездился в центре поляны на голую землю и снова закурил.
