— Пойдём?
Он лишь кивнул головой, и, бросив в сторону Анны Сергеевны виноватый взгляд (!), развернулся и повёл меня дальше по коридору.
Вопросов у меня был миллион, а то и больше, но все они меркли в сравнении с этим детским «мама». Кажется, ни один из нас не подозревал, каким эмоциональным потрясением обернётся наша маленькая сделка для всех её участников.
***
Сегодняшний день бил рекорды по количеству направленных на меня пытливых взглядов. Во всяком случае, их с лихвой хватало, чтобы ощутить себя музейным экспонатом. Подобное, к слову, было вполне предсказуемо и, наверное, особо волновать меня не должно, ведь работа на радио с её регулярными онлайн-трансляциями приучила к определённой публичности. Но мне всё равно было не по себе.
Гарипова Татьяна Викторовна — директор гимназии — восседала в своём кожанном кресле (похоже, и вправду хорошая гимназия, как минимум — успешная) и предельно скрупулезно изучала мой паспорт, то и дело сверяясь с копией свидетельства о рождении Арсения, где в графе «мать» значилось моё имя. Сам виновник мероприятия сидел рядом со мной на соседнем стуле и смотрел на всех волком, выпятив нижнюю губу. Мой настрой был менее воинственным. Откинувшись на спинку стула, я играла в гляделки с Анной Сергеевной, которая решила поучаствовать в нашем собрании, обосновав своё присутствие тем, что пока Ирина Николаевна (классный руководитель Арсения) на больничном, она исполняет её обязанности. Мило. Не знаю, что именно она пыталась до меня донести, скорее всего, своё вежливо-интеллигентное пожелание исчезнуть мне с лица земли. Вид у «биологини» был более чем непримиримый. Эх, надо было всё же выяснить подробности у Ключевского-младшего. Впрочем… и так всё очевидно.
— Олеся Юрьевна, — прервала нашу ментальную перепалку хозяйка кабинета, — если честно, вы ставите меня в несколько затруднительное положение.
— Отчего же? — выразительно изогнула я бровь.
— Арсений уже не первый год обучается в нашей гимназии, и мы в курсе… — здесь она замялась, подбирая нужные слова, — его семейных обстоятельств.
Парень мрачнел прямо на глазах.
Я пыталась оставить его за дверью, но он упорно рвался в директорский кабинет, ибо кто знает, что я там натворю одна, без его присмотра. Этим он точно пошёл в отца. Игорь же вечно подозревал меня в причастности ко всем мировым катаклизмам.
— Любые обстоятельства имеют свойство меняться, — заметила я, повернувшись к директрисе. Как оказалось, рано.
— Спустя четырнадцать лет? — обнаружила свою чрезмерную осведомленность Анна Сергеевна, за что сразу же была награждена тремя взглядами: любопытным — моим, несчастным — Арсения, недовольным — Татьяны Викторовны.
— Полагаете, срок недостаточный? — не дрогнув ни единым мускулом на лице, поинтересовалась я.
Биологиня недовольно поджала губы и скрестила руки на груди, всем своим видом говоря: «Знаем-знаем мы ваши обстоятельства». Но всё же промолчала, не решаясь затевать разборки при руководстве.
Вот тут я уже скривилась, правда, внутренне. Знает она. Дай бог нам самим в этом всём разобраться. Я даже себе не до конца случившееся могу объяснить. А вот она знает, да.
Очень хотелось потребовать объяснений, но не при ребёнке же. Он и так, растеряв всю свою браваду, выглядел ещё более несчастным, чем тем утром, в кафе, когда просил меня помочь ему.
— Я не понимаю, в чём именно проблема. Вы хотели видеть родителей Арсения — я здесь. Моё имя стоит в документах, я не ограничена в родительских правах и не лишена их, место жительства ребёнка мы с Игорем определили самостоятельно, без привлечения суда, — говорила я жёстко, жалея лишь о том, что накануне не посоветовалась с юристом, но и без этого мне хватало выдержки строить из себя хозяйку ситуации. — Сейчас ребёнок проживает со мной. И всё, что собирались обсудить с Игорем, вы можете обговорить со мной. Я вас внимательно слушаю.
