Разумеется, ему весело, ведь только мне пришлось выслушать часовую лекцию о том, как губительно ощупывание моих коленей скажется на бюджете Соединенных Штатов.
Сжимаю в руке кружку и пытаюсь его обойти.
– Извини, мне нужно работать.
Нейт перехватывает мое запястье:
– Почему ты не на обеде со своим боссом?
Черт бы побрал его магические прикосновения, лишающие меня способности соображать и внятно излагать свои мысли.
– Я… эээ, я.…много работы, – бормочу, старательно избегая его взгляда.
– Если ты любишь лапшу Вок, то я заказал две порции. Одному мне все равно все не съесть, поэтому я с удовольствием поделюсь ею с тобой.
Открываю рот, чтобы вежливо отказаться, но в это момент мой желудок урчит так громко, что мы оба вздрагиваем.
– Кажется, Дарт Вейдер пытается что-то мне сказать, – смеется Нейт, отпуская мою руку.
Краснею и, расплескивая кофе, со всех ног несусь в спасительный кабинет. Я как раз раздумываю над тем, чтобы переехать жить в Австралию, когда раздается мелодичный стук в дверь и в проеме показывается голова Нейта.
– Если уж ты отказываешься идти ко мне в кабинет, то я пришел сам, – улыбается он, глядя на мое смущенное лицо.
Киваю ему.
– Проходи.
Как будто ему нужно мое разрешение, чтобы войти к себе в офис.
Нейт толкает дверь ногой и уверенно шагает ко мне, держа в руках две цветные коробочки с лапшой.
– С курицей или с креветками? – ставит их на стол передо мной.
Выбираю курицу и по довольному выражению лица Нейта вижу, что он предпочитает креветки. Берет свободный стул и, придвинув его к столу, садится напротив меня.
– Так как идет работа, – интересуется, ловко орудуя палочками, – Мне уже стоит подумывать об эмиграции?
Я завороженно смотрю, как он всасывает лапшу своими яркими губами, и с трудом выговариваю:
– Пока все в порядке.
– Нравится работа?
– Дарен кажется хорошим начальником. Он очень лоялен ко мне, – уклончиво отвечаю, потому что мне стыдно признаваться этому успешному двадцатишестилетнему парню, что работа с документооборотом кажется мне самым скучным занятием на свете, при том, что в свои двадцать один я понятия не имею, чем хочу заниматься в будущем.
– Я не об этом тебя спросил, – стреляет он в меня взглядом.
– Она скучная, – нехотя признаюсь, ковыряясь палочками в коробке.
Нейта, кажется, мой ответ не расстраивает.
– Отец говорил то же самое.
– Мне жаль, что твой папа умер, – считаю обязанной это сказать. Вряд ли для кого-то в столь молодом возрасте потеря родителя может пройти безболезненно.
Взгляд Нейта тускнеет.
– Спасибо. Он был замечательным человеком.
– Вы были близки?
– Мы были лучшими друзьями.
Боль в его голосе передается мне, и сама того не осознавая, я накрываю его ладонь своей.
– Мне, правда, очень жаль.
Нейт секунду смотрит на мою руку, а потом на меня. В его взгляде читаются смятение и паника, поэтому я быстро убираю ладонь и пытаюсь перевести тему.
– Лапша очень вкусная. Кажется, не только итальянцы знают толк в макаронах.
Тревога покидает лицо Нейта, и он снова улыбается:
– Хочешь попробовать мою?
Киваю, собираясь нырнуть приборами в его коробку, но у Нейта другие планы. Он наматывает скользкое тесто на палочки, подносит их к моим губам и ждет.
Я замираю. Карие глаза смотрят на меня с такой интенсивностью, что, кажется, способны прочесть каждую мою непристойную мысль.
– Открой, – шепотом требует.
Не в силах отвести взгляд, делаю то, что он говорит. Палочки медленно проскальзывают ко мне в рот, и, чуть помедлив, я обхватываю их губами и втягиваю в себя.
