– Потом попрошу покинуть помещение, – произнес он, глядя в налитые ненавистью глаза офицера.
– Он будет крепко спать несколько часов, господин. Вы уверены…
Вместо ответа Константин лишь повернул голову и посмотрел прямо на подчинённого, глаза в глаза.
– Я понял, виноват, – мгновенно произнес ОПЗМовец, – вам потребуется какая- то помощь?
– Да. Но не от вас, – серо- зеленые глаза взглянули на одного из гвардейцев, – тридцать восьмой, останетесь у входа. Не впускать никого.
– Есть! – мгновенно отреагировал боец.
Тем временем взор командующего притупился. Тело обмякло. В свои права вступило сильнодействующее снотворное.
Крохотный кивок Титова, и присутствующие поспешили покинуть помещение. Тридцать восьмой, выходящий последним, закрыл дверь и, без всяких сомнений, остался снаружи.
Вот теперь можно и побеседовать. Константин аккуратно повесил черный пиджак у входа, закатал рукава белоснежной рубашки и вновь повернулся к пленнику.
Давай посмотрим, что мы ещё можем изменить, подумал директор. Союзники из Легионов уже показали, на что способны, теперь его черёд.
Пальцы левой руки ОПЗМовца коснулись обжигающе- горячего лба пленника. Титов закрыл глаза, почувствовав, как в голове появляются мысли и воспоминания, ему самому не принадлежащие.
Насколько далеко стоит заглянуть? Мелькает перед внутренним взором вся история Брайера… Всё, с самого начала – непрерывным потоком.
– Посмотри на себя, – Константин Титов, значительно моложе, стоит перед Нильсоном, направившим на него пистолет, – ты ведь не один год отслужил. Сколько горячих точек?
Пауза.
– Вот видишь, так сразу и не вспомнить, – продолжает Титов, поправляя расстегнутый воротник рубашки, – пора задуматься и сменить род деятельности.
Настоящий Константин стоит за его спиной и безмолвно наблюдает за воспоминанием.
– В чём- то ты прав, – хмурый Нильсон уже смотрит в пол собственного дома, – что предлагаешь?
Титов того времени открывает рот, чтобы ответить, но сцена уже растворяется, уступая место другой…
– Снова триумф. Знаешь, с ними иногда даже скучно! – широкая улыбка озаряет лицо Карла Ли, который ещё нескоро станет Адамом де Маром, – а ещё… Ты не выглядишь счастливым!
Брайер, кажется, вообще никогда не позволяет счастью отразиться на лице. Столь же понурый, как на предыдущей картине, мужчина сидит за одним столом с Ли, уставившись на стопку мутного напитка.
– Брось! – не успокаивается Карл, – они напали на нашу базу. Схватили тебя, держали в заточении. Пришли мы. Спасли. Залили всё кровью, да, но ведь вытащили тебя! Чем не радость?
Нильсон качает головой.
– Ты не всё знаешь, – с трудом произносит он, – я ведь не в тюрьме сидел. Понимаешь?
– Понимаю, – на мгновение Карл встаёт с кресла – лишь чтобы поправить длинный плащ. Который, впрочем, все равно уже слишком помят. Нынешний Адам себе бы такого не позволил.
– Понимаю! Неплохой цветник, да, – снова улыбка, – зацепил кто- то? Ну так вперёд, на правах победителя! Мы ведь многих в живых оставили.
– Да ничего ты не понимаешь, – хмурится Брайер, заставляя исчезнуть оскал Ли, – эта Тиль… она совсем другая.
– Конечно, – отмахивается тот, – я и сам её убивать не хотел, если ты запамятовал. Слышал её разговор с Константином. Говорить умеет, это есть. И на вид очень ничего…
Нынешнему Титову, стоящему рядом, это надоедает. Он уже понял: вот где был запущен двигатель, дававший энергию Нильсону.
