Камилла снова встретила молодого человека, который некогда сумел привлечь ее своей почти болезненной хрупкостью, а с годами превратился в зрелого мужчину, и полюбила его теперешнего. В нем сохранилась душевная тонкость, делавшая его таким обаятельным, и, вместе с тем, он приобрел новую уверенность в себе.
Стивен всегда находил нужное слово, чтобы укрепить ее доверие к нему, увлечь ее мечтами, пылкими мечтами, иногда заводившими их слишком далеко. Это походило на стремительное бегство от действительности в страну всепоглощающей страсти. Но в один прекрасный день этот невероятный любовный союз, в котором они спасались, точно пара подростков, напуганных суровой реальностью, грозил столкнуться с ней, оставив вместо упоительных надежд юности одно пепелище. Камилла старалась не думать об этом, вернее, гнала эту мысль всякий раз, как в ее душу закрадывались сомнения. С какой-то дерзкой, бесшабашной легкостью она отмахивалась от проблем своей будничной жизни. В объятиях Стивена она переживала волшебное приключение, идущее вразрез с общественными устоями. И знала, что когда-нибудь жизнь заставит ее вернуться на прежнюю дорогу, которую и не полагалось покидать – на путь успешной деловой женщины, примерной матери семейства и якобы счастливой супруги. Но она уже на все махнула рукой и со дня на день откладывала тот миг, когда придется сделать выбор. Миг, когда она перестанет быть юной школьницей Камиллой, той, что выбегала из аркашонского лицея «Вольный воздух», озорной девчонкой-подростком, что карабкалась на крутую дюну Пила до потери дыхания, держась за руку юноши с английским акцентом. Нет, она уже не будет той, что нарочно падала на горячий песок и впивалась ярко-зелеными глазами в глаза Стивена, прекрасно зная, что может просить у него все, что угодно, и он это исполнит.
Стивен, со своей стороны, никогда не забывал Камиллу. И долго не решался просить ее о встрече, боясь, что она окончательно и бесповоротно оставила его на задворках памяти. Однако ничего такого не случилось, и он первый не уставал этому дивиться, упиваясь вместе с ней мгновениями невыразимого счастья. В отличие от Камиллы, он не отмахивался от неизбежных вопросов, касавшихся их общего будущего. И временами даже спрашивал себя, есть ли оно у них, не существует ли страсть лишь для того, чтобы человек родился, прожил жизнь и умер, изведав это блаженство, но так и не соединившись со своей половиной.
Стивен не просто любил Камиллу, это было нечто большее. Любить – значит думать о ней или о нем, надеяться на встречу, верить, что жизнь так и пройдет в сладком дурмане объятий… А Стивеном владело совсем иное чувство: он жил точно в лихорадке, каждая встреча была отравлена страхом, что скоро все кончится, что это их последнее свидание, что он, может статься, никогда больше не ощутит нежность ее кожи, тепло ее близости. Тогда как Камилла жила в непреходящем блаженстве. К ней вновь вернулась былая женственность, былая обольстительность. Наконец-то и она получила свою долю счастья, пусть хотя бы недолгого. Зато Стивен чувствовал себя загнанным в угол. Он упивался каждой минутой свидания, которую дарила ему судьба, но тревога все сильнее мучила его. Он боялся потерять Камиллу, зная, что у их любви нет будущего, ибо страсть не может жить короткими встречами, без надежды на лучшее.
Камилла вошла во двор и остановилась, глядя на фасад магазинчика. Стефан наконец-то согласился перекрасить витрину, для чего ему пришлось срезать густые заросли глицинии, которая сплошь заглушила стену, не пропуская свет внутрь помещения.
