Повелитель и пешка - страница 23

– Ну, тогда я пошел, – сказал Обр.

– Щас, разбежался.

– Или хошь, жалобу подам. Мол, так и так, желаю опытного палача, а то местный при виде покойников в обморок падает.

– Молчал бы уж лучше.

– Откажись, и дело с концом, – предложил священник.

– Легко сказать «откажись». Откажусь – должность потеряю. Другой работы мне тут не дадут, а у меня семья. Лучше б его вчера всем миром прикончили.

– Опаздываем, – басовито раздалось из сеней, – там уж народ собрался.

В каморку набились солдаты. Обр и оглянуться не успел, как оказался на улице, снова со скрученными руками и в окружении красных мундиров. На улице было печально. С неба сыпался нудный бесконечный дождик. Видно, начался он еще ночью, потому что плотная земля главной площади успела превратиться в истоптанную грязь. Несмотря на погоду, народу вокруг Дерева Правосудия скопилось еще больше, чем вчера. Хорт поглядел на дождик, на мокрый дуб и споткнулся взглядом о веревочную петлю, свисавшую с толстой ветки. Другой конец веревки был аккуратно переброшен через сучок, чтоб не запачкался. От Обра до петли было шагов двести.

Ноги сами остановились, наотрез отказываясь идти дальше. До последней минуты он был уверен, что пронесет, удастся вывернуться, как всегда обойдется. Но тут отчетливо понял – не пронесет. Его ощутимо подтолкнули в спину, и он пошел, лихорадочно цепляясь взглядом за любой пустяк: глубокий след от солдатского сапога с рубцами на подошве, красный бабий платок в толпе, дурацкий треух на чьей-то всклокоченной голове, черные глаза вчерашней девчонки. Девчонка стояла в первом ряду, стиснув маленькие кулачки.

– Кто это? – спросил Обр.

Священник, шедший чуть сзади, проследил за его взглядом.

– А, это того самого Матвея дочка. Может, хоть ее тебе жалко?

– Нет. Каждый сам за себя.

На этих словах двести шагов и кончились. Это оказалось так страшно, что Обр понял, сейчас сорвется, будет валяться в ногах, умолять о пощаде, выть как волк в капкане. Выть…

Жуткий звук повис над площадью Малых Солей – предсмертный вой обложенного со всех сторон вожака. Две минуты, пока в глотку ему снова не вогнали на редкость неаппетитный кляп, на этот раз сделанный из солдатской перчатки, Обр наслаждался властью над перепуганной толпой, визжащими бабами, обезумевшими лошадьми и бившимися в истерике собаками. Такого шума Малые Соли не слыхали со времен последнего разграбления.

На исходе второй минуты он уже стоял с капюшоном на голове, с петлей на шее и страстно хотел, чтобы все это кончилось немедленно. Но нет. Сквозь капюшон донесся скрипучий голос городского старшины.

– Приводится в исполнение смертный приговор, вынесенный городским судом Оберону Александру Хорту, обвиняемому в разбойном нападении и убийстве. Основанием для отмены приговора в данном случае могут быть помилование от его сиятельства князя Повенецкого.

– В наличии не имеется, – тут же прибавил кто-то.

– Новые свидетельства, вызывающие сомнения в виновности приговоренного.