Я сосредоточилась на ее русых волосах, собранных в тугой пучок. На больших карих глазах. У фейри не бывает карих глаз. Это только человеческий цвет. Карие глаза могут солгать, и меня это всегда утешало.
Я протянула свои окровавленные руки к Энид. Красный сироп пропитал кожу, будто едкая кислота, разъедая все хорошее, что было во мне прежде. Хоть Пэнвилль и сам был убийцей. Хоть я и желала ему смерти. Но сама я никогда никого раньше не убивала.
– Что мне делать?
– Солнце уже зашло, – прошептала она.
Я нахмурилась.
– И что?
– Что, черт возьми, здесь происходит? – вдруг прогремел голос вдалеке, заставляя меня содрогнуться.
Я не узнала его, но почему-то чувствовала, что должна. Слуги в задней части шатра сдвинулись, толпа женщин окружила нас, закрывая обзор с улицы. Они, разумеется, не собирались меня защищать – просто пытались оттянуть собственное наказание. Что ж, я это заслужила.
Энид наклонилась и вырвала обсидиановую корону из глаза Пэнвилля даже с меньшим почтением, чем проявила я, когда избивала его. Затем повернулась и сунула ее в мои дрожащие руки.
– Беги.
Мне не надо было повторять дважды. Словно очнувшись от ступора, я отползла от тела короля Пэнвилля. Матрас захлюпал от крови, когда я вскочила на ноги. Я вздрогнула и чуть не поскользнулась на луже крови, накапавшей с края шелковой простыни.
Я в последний раз бросила взгляд на Рози, и сокрушительная боль почти сбила с ног. «Я выясню, почему это произошло, – пообещала я ей молча. – Кто бы ни послал тебя сюда, я найду его, и он кончит еще хуже Кровавого короля».
После этого я сунула окровавленную корону под мышку, нырнула под заднюю стенку шатра и понеслась в лес.
Каждое дерево будто провожало меня взглядом, когда я пробиралась все дальше в лесную чащу. Каждый шуршащий листок казался принцем, готовым нанести удар в спину. Ветки и корни хрустели под ногами, грозились подставить мне подножку, чтобы сделать уязвимой для атаки.
Я оглянулась через плечо, и тьма уставилась на меня – пустая и бесконечная. Непрошеный страх скрутился в животе, когда я представила какое-то безликое существо, выползающее из этого мрака.
Ветки хлестали по лицу и рукам, но я не обращала на них внимания, грубо отталкивая в стороны. Рыдания сотрясали тело. Надо бежать. Бежать как можно дальше. Куда угодно, только бы не оставаться здесь. Стать кем угодно, только не мной.
Деревья в Чужелесье стояли так плотно, что даже днем ориентироваться здесь было практически невозможно. Я гуляла только по окраине, да и то с Калибаном. Это было опасно. Сексуально. А теперь казалось ужасно глупым.
Впереди простирался бесконечный лес. Я глянула направо, налево и снова направо. Я не знала, куда идти. Куда бы я ни пошла, Вечные найдут меня.
Люди не могут выжить в лесу в день охоты.
На ум пришли правила матери. Наряду с ложью, один из ее самых строгих наказов – никогда не заходить в Чужелесье после наступления темноты. Запрет, укоренившийся в подкорке настолько, что его больше не нужно было проговаривать вслух.
А может, и стоило бы.
С приезда в столицу я слышала разное о лесе: что в нем обитают всевозможные звери, Низшие фейри и Неблагие. Что в самой чаще живут существа, которых смертные не видели сотни лет. Некоторые называли их богами – братьями и сестрами тех, кто живет в горах у Истока и на дне океана. Кто-то говорил, что они давно мертвы или что их и вовсе никогда не было.
