Повелительница Рун - страница 29

– Может, – вторил ей Барен, но в голосе его прозвучало отчаяние.

На рассвете следующего дня вся деревня собралась у храма неподалёку от кургана. Айрин удивилась, увидев целую толпу. В торжественной процессии участвовали даже старики и маленькие дети. Здесь была и Нурра, которая обычно не скрывала своего презрения к жрецу, и шла со всеми, невзирая на ледяной ветер и мороз. Впереди шествовал сам Аба. За ним следом, размахивая бронзовой курильницей, шагали кузнец и мукомол Ульхер. Они подходили к каждому дому и каждому хлеву. Аба, тоненько причитая, вымаливал милости у богов и бычьей кровью рисовал руны благодати на дверях и воротах.

– Никогда не замечала, что в деревне столько домов и хижин, – бросила продрогшая Айрин, спеша после обряда в трактир.

– Сейчас всё может получиться, – сказал Барен. – Вряд ли дядюшка сразу вернётся.

– Тогда прибери в пивной, а я поищу ключ, – распорядилась Айрин.

Сердце громко стучало в груди, когда она поднималась по лестнице в спальню дядюшки. Нажала на ручку – дверь заперта. Попробовала во второй и в третий раз, но безуспешно – дядюшка закрыл дверь.

– Он никогда не запирал дверь, – нахмурился брат.

– Наверное, догадывается, что мы что-то замышляем. Значит, ему есть что скрывать, то есть письмо ещё у него.

– Почему он раньше его не сжёг?

Айрин наморщила лоб: она и сама задавалась этим вопросом. Неуверенно она ответила:

– Может, это колдовство? Крёстная ведь уверяла, что помнит ту ночь смутно. Кто-то был там, хотя она и не знает, кто именно. Может, какое-то магическое заклинание мешает дядюшке сжечь письмо, какая-то руна или что-то вроде. Или он тогда принёс клятву, которую не хочет нарушать, – добавила она, поскольку не знала, возможен ли вообще такой вид магии.

– И что же нам делать? Теперь заперт не только сундук, но и дверь в комнату, в которой спрятан ключ.

– Что-нибудь придумаем, – решила Айрин. У неё уже появилась одна мысль – правда, рискованная.

Обычно в День богов жители Хальмата устремлялись после обрядов в «Голубой дракон», но на этот раз все спешили домой. Немногие, забредавшие позднее в трактир, приносили мрачные вести.

– У Ульхера погибло уже больше половины коров, и он подумывает выгнать оставшихся на пастбище, – рассказывал подёнщик. – Говорит, пусть они лучше замёрзнут и околеют с голоду, нежели дальше разносят колдовскую чуму в хлеву. Кажется, обряды нисколько не помогли.

Другой подёнщик поведал об околевших соседских козах, третий – об издохших лошадях. А в Мельничном пруду плавали трупы крыс.

Весь вечер в трактире царило подавленное настроение, дядюшка сидел совершенно один в дальнем зале и молча опустошал кувшин за кувшином.

– Наверное, не стоит ему больше ничего приносить, – заметил Барен, – или хотя бы разбавлять водку, как раньше делала Нурра, чтобы поберечь запасы. Разницы он уже не почувствует.

– Будет лучше, если он хорошенько напьётся, – тихо заметила Айрин.

– Но если он снова рассвирепеет…

– Справимся. Он должен спать крепко и глубоко, когда я буду искать ключ сегодня ночью.

– Ты хочешь прокрасться в его комнату, пока он там? – в ужасе воскликнул Барен.

– В таком случае дверь будет не заперта.

– Это слишком опасно, давай пойду я.

Айрин отдала бы всё за то, чтобы не ходить, но покачала головой:

– Нет, если он поймает тебя, то убьёт. Меня он никогда не колотил так жестоко, как тебя. Да и я, наверное, смогу как-нибудь отговориться.