– То, что это говоришь мне именно ты, вряд ли сможет меня переубедить.
Когда-нибудь Уильям непременно сделает неверный шаг.
И лучше было бы в этот момент быть как можно дальше от него.
– Уилл, дружище, зачем ты меня сюда вытащил? Здесь холодней, чем на борту тонущего Титаника!
Облачко сизого дыма взметнулось в воздух и тут же нещадно разорвалось порывами ветра. Уильям поджал губы, прожигая взглядом дверь, отделявшую их от душного кабинета. Шум города отрезвлял, крики полицейских сирен возвращали его на несколько месяцев назад, в один из таких же вечеров, как накануне, когда Уиллу пришлось удирать от полиции через крыши и кишащие крысами подворотни.
Короткая затяжка алой вспышкой, и Уильям повёл плечами, опершись о поскрипывающие перила.
– Грейс любит подслушивать. Она милая девушка, но любопытная. К тому же у неё слишком длинный язык. Сложно поверить в то, что завтра о нашем разговоре не будет судачить полгорода. Если Грейс, разумеется, окажется под моей дверью, когда мы будем вести задушевные беседы.
– Ты слишком суров к ней, дружище.
– Я слишком хорошо ее знаю, Даниэль.
Уилл снова втянул в себя горький едкий дым, чтобы через секунду выплеснуть его сизым облаком. Даниэль неловко замялся на месте, покачиваясь с пятки на носок и то и дело смеряя взглядом опытного оценщика с каждой затяжкой уменьшающуюся в руках сигарету. Пауза затянулась несколько дольше, чем он мог выдержать.
– Ирландцы лишились нескольких важных игроков. В городе считают, что за этим стоят грязные итальяшки. И я с этим согласен.
– Разумеется. – Уильям дёрнулся в сторону и иронично поджал губы, разгоняя ладонью дым. – Что еще могут считать люди после стольких лет смертей и ненависти? Я вообще удивлён, что они еще не разнесли город на кусочки. Но я бы на твоём месте не раскидывался столь грубыми выражениями. Какими бы грязными они не были, у них есть «Томми»8, а у тебя нет.
– Зато у меня есть голова на плечах.
– Ненадолго.
Резкая вспышка пронзила память Уилла, и он зажмурился, пытаясь ухватиться за ускользающие от него образы. «Это ненадолго» тягучим дымом сигар проскальзывало сквозь его протянутые пальцы, заигрывающе взмахивало лисьим хвостом и растворялось в мутных обрывках воспоминаний. Фраза ударяла в нос запахом крепкого алкоголя и дурманила не хуже старого виски из погребов Куэрво. Уильям никак не мог найти зацепки, что могла бы вывести его из затянутого розоватым туманом лабиринта.
«Это ненадолго» хлёсткой пощёчиной серебристых глаз напомнило ему о прошедшем вечере.
Он должен был произнести вертящиеся в голове мысли. Должен был поделиться с кем-нибудь раздражающими горькими словами, выжигающими на своём пути все живое, что было в Уилле, оставляющими после себя лишь боль и отчаяние, привкус сладкого миндаля и аромат мужского одеколона. Он должен был это сказать.
Или его сердце остановится.
– Я был там. В том баре.
Даниэль замер, так и не донеся сигарету до своих губ. Его брови изогнулись, а взгляд обеспокоенно забегал по лицу Уилла, будто бы ища малейшие признаки потрясения или инсульта. Не то чтобы Уильям был уверен, что друг сможет определить эти два недуга, но его товарищ определённо выглядел встревоженным сказанными словами.
Наконец, Даниэль плотно стиснул губами сигарету, закрыл глаза и сделал медленную и глубокую затяжку. Сизый дым через пару секунд ринулся через раздувающиеся от сдерживаемых эмоций ноздри. Он сделал несколько глубоких вдохов, явно успокаивая себя, а затем исподлобья посмотрел на Уилла.
