– Ладно, пойдем.
Сашка взяла свои карточки и спрятала их за пазуху, поглубже. Ходили слухи, что шпана выхватывает карточки из рук людей, а особенно детей, стоящих в очереди.
Санька поискала в столе и нашла здоровый железный болт, который не так давно нашла на трамвайных путях. Она положила железяку в карман платья. Если жулик попытается вырвать хлебные карточки, она залепит ему этим болтом прямо в лоб. Они вышли на улицу – метроном в репродукторе мерно тикал, значит, авиа налета пока не предвиделось. День был пасмурный, прохожих не много и все какие-то хмурые, безликие. Вот разве что один из них в военной форме привлек внимание девочки. Он показался ей чем-то знакомым. Она приостановилась, чтобы получше его разглядеть. Военный тоже взглянул на Сашку и от чего-то, тут же отвел глаза. Смутная догадка пронеслась у девочки в голове, но тут раздался крик.
– А, ай, мама…, – кричала Зинка.
– Что такое? – воскликнула Сашка, воинственно размахивая выхваченным из кармана болтом.
– Вот это, это. Гадость, – визжала Зинка, указывая на свою ногу.
Сначала Сашке показалось, что носок белой Зинкиной туфельки, которыми она жутко гордилась, уселся котенок. Но приглядевшись, Санька поняла, что это вовсе не котенок, а серая противная крыса. Девочка стала прицеливаться, чтобы поточнее метнуть болт в нахальную тварь, не задев подругу. Но тут уже у ее ног проскочила серая тень, за ней еще одна. Девочки огляделись вокруг них сплошным потоком бежали крысы. Бежали от Бадаевских складов по направлению к порту.
– Ой, не к добру это, не к добру, – лепетала и крестилась старуха, вышедшая из соседнего двора.
Сашка схватила ошеломленную зрелищем подругу и потащила ее обратно домой.
Старуха оказалась права, через несколько дней Бадаевские продовольственные склады были разбомблены и сожжены немецкими самолетами. Было уничтожено 3 тысячи тонн муки и 700 тонн сахара. Черный дым, фиолетовые, розовые, сполохи пламени вдалеке – фантастическое зрелище, продолжавшееся несколько дней. Сашка вышла посмотреть на это с балкона соседней комнаты. Жильцы ее еще в августе уехали в эвакуацию, даже не закрыв дверь. Девочка долго вглядывалась в далекие переливы пламени, вдыхая карамельный запах жженого сахара и не заметила, как на балкон вышел сосед – Петр Петрович. Он тоже не отрываясь смотрел на пожар. Сашка заметила слезы на его глазах. Сосед смутился и указывая на зарево тихо сказал:
– То не продукты горят, это наши души пламя уносит ввысь.
Тогда Сашка его не поняла.
В этот же вечер впервые за несколько дней появился и Костя. Он был перепачкан в саже, руки красные от ожегов, но очень весел. Он записался в Учебный центр подготовки диверсионно-разведывательных отрядов. Напрямую он об этом не говорил, но Сашке удалось выведать эти сведения через маму. К тому же с пожара Костик принес еще теплое ведро, наполненное коричневатой жижей – жженым сахаром. Брат дежурил в оцеплении, когда от складов прямо по дороге начала течь эта сладкая жидкость. Не смотря, на то, что в ведро попала и земля с песком, это была знатная добыча.
– Растворим, профильтруем и будем пить вместо кофе целый год, – воскликнула Сашка.
Она ошибалась "кофе" кончился гораздо быстрее – после пожара выдачу хлеба сократили еще больше. На два килограмма жженого сахара мама выменяла для Костика теплое нательное белье и свитер.
– Ты как только сможешь, сразу же напиши нам, – просила Марина Сергеевна провожая сына.
