– Ну, только это не его деньги, – на сей раз вполне цинично улыбнулась Эсперанса, – а его хозяйки. И она не заслуживает того, чтобы вести с ней нечестную игру. К тому же, дорогая, в этом тонкость в обращении с представителями высшего общества – они никогда не хотят платить много. И главное, нельзя позволять им понять, что ты зависишь от их благосклонности.
– Кстати о благотворительности, – продолжила Умка, чуть тушуясь.
Совсем юная, семнадцати лет от роду, она была уроженкой далекого Омнистана. Смуглая кожа, чуть раскосые глаза, короткая стрижка, но главное весьма экзотический наряд, пожалуй, слишком яркий для туманных улиц Ронгарда, не позволяли девушке слиться с толпой. Но попав в город в совсем юном возрасте, она выросла на его улицах и знала его лучше других. Она чудом сохранила память о танцах и обычаях своей далекой родины, которые привлекли внимание Эсперансы, предложившей ей выступать вместе.
– Ко мне опять приходили миссионеры из Креста Милосердия, – сообщила девушка, – и снова уговаривали отправиться в Омнистан с их миссией. Они утверждают, что я могла бы быть очень полезна в работе с детьми, которые не владеют денвирским и остались без попечения родителей.
– А ты? – Эсперанса ощутила укол тревоги, но постаралась скрыть его от подопечной.
– Даже не знаю… – девушка вертела перед собой чашку с недопитым чаем, – с одной стороны, мне бы хотелось вернуться. И я знаю, что мой отец, – на последнем слове она запнулась, – мой приемный отец одобрил бы это, но мне нравится выступать с тобой. Да и ты всегда говорила, что в Ронгарде я одна такая, а моя уникальность послужит мне отличным пропуском в жизнь.
– Да, пожалуй, – кивнула певица, размышляя, правильно ли поступила, толкая девушку к артистической карьере.
По собственному опыту она знала, что такая дорога могла принести хороший материальный достаток, но требовала значительных жертв. И сложно было сказать, какие опасности окажутся более тяжкими: те, что поджидают служащего благотворительной миссии в диких странах или те, которым подвергаются женщины–актрисы.
***
Большой благотворительный бал. Сотни свечей, бриллианты на обнаженных дамских плечах и черные мужские фраки, смех, шампанское, музыка. Мисс Аластра Барет давала прием в пользу больницы для бедных. Ходили слухи, что это лишь первый шаг к облагораживанию городских трущоб и есть таинственный бизнес–план для этой части города, который сулит сказочные барыши всем посвященным. И потому все самые знатные жители города были приглашены на вечер. А кроме них несколько высоких столичных гостей, что добавляло веса мероприятию. Этого было достаточно, чтобы каждый, кто хоть что–то из себя представляет, стремился попасть на праздник.
Но даже в пестрой толпе гостей Эсперанса и Умка умудрялись выделяться. Огненно–красное вечернее платье певицы с низким декольте и длинным шлейфом навевало воспоминания о танцовщицах фламенко на раскаленных от солнца улицах городов Фреосы. Короткая стрижка и экзотическое шелковое одеяние Умки же вызвали недоуменные шепотки. Но слух о том, что сегодня будет выступать знаменитая мисс Серна, звучал гораздо громче и быстро разнесся по залу.
Почти сразу из толпы вынырнул пожилой мужчина в темно–лиловом фраке с заметной лысиной и аккуратной седой эспаньолкой.
– Ах, моя дорогая, сегодня вы превзошли красотой сами себя, – консул Фреосы, дон Рафаэль Гарсия, склонился перед Эсперансой в галантном поклоне, припадая к руке, – идемте скорее, я всем вас представлю.
