«Что Симеон? Посмотри, как красуется князь Борис на своем вороном коне, а вглядись-ко лучше, ведь коня-то этого подарил тогда князь Димитрий Симеону!»
– А кожух на боярине Румянце подарен был ему за верную службу его Симеоном!
«Это что за толстяк едет подле князя?» – спросил, смеясь, Замятня.
– Неужели не знаешь? Белевут, боярин московский. Он давно приехал сюда с уверением в дружбе от князя Московского. Вот и другой московский боярин, Александр Поле. Он живет здесь уже месяца три.
«А зачем?»
– Как зачем? Уверяет в дружбе.
«Разве князь Борис сомневается?»
– Бог весть! Видно, что у кого болит, тот о том и говорит. Да что там за толпа такая народа остановила коня княжеского? Смотри – падают на колени! Пойдем ближе.
Замятня и нищий протеснились сквозь народ и стали подле свиты князя. Князь Борис остановил коня. Первый боярин его, Румянец, подскакал к небольшой толпе народа, стоявшей на коленях, и поспешно спросил: «Что им надобно?»
– Мы не к тебе, боярин Румянец, а к князю Борису Константиновичу, – отвечал седой старик.
«Все равно – говорите мне!» – поспешно вскричал Румянец.
– Между князем и его народом, когда мы стоим пред лицом его, не надобно посредника, как между Богом и человеком нет посредника в молитве!
Румянец покраснел от гнева и грозно закричал им: «Прочь с дороги!»
Князь Борис, безмолвно смотревший на действия Румянца, тихо промолвил ему: «Что тут за люди, боярин?»
– Князь великий! – отвечал Румянец, преклонив голову в знак покорности, – это бродяги вятчане… Они пришли сюда сбирать милостыню и рассказывать сказки.
«Нет, князь Нижегородский, – отвечали несколько голосов, – мы не нищие и не милостыни просим, но княжеской милости!»
– Помилуй, государь! – воскликнул старший из вятчан, – будь нашим спасителем – смилуйся над нами!
«Но зачем же вы здесь встречаете меня? Зачем не пришли в мой дворец?»
– Высоко крыльцо твоего княжеского дворца, и бояре твои стоят настороже. Боярин Румянец уже третий день гонит нас от твоего двора.
«Боярин! что такое они говорят?» – небрежно спросил князь у Румянца.
– Все последние дни ты был занят важными делами, и то ли время – слушать их жалобы! Они то и дело рагозятся!
«Всегда время князю пособить своим подданным и везде место спасти! – сказал старший вятчанин. – Государь князь великий! помилуй!»
– Ну, да теперь уж не время и здесь не место суда – после, – сказал князь и хотел ехать. – Допустите их ко мне, – примолвил князь, обращаясь к вельможам, за ним ехавшим.
«Нет, князь, мы не сойдем с места. Спаси и помилуй! Жены, дети наши гибнут – защити и спаси нас!»
Князь помолчал с минуту. Глубокое молчание было вокруг него.
– Говорите: чего хотите вы от меня? – сказал он, нахмурив брови.
Все вятчане поднялись на ноги. Старший из них подступил ближе и начал говорить:
«Ведомо тебе, государь, что жили мы в Вятке нашей тихо и мирно. Но теперь прошло прежнее время. С тех пор, как на Волге появились суда татарские, не стало нам покоя. Уже несколько раз приближались татары к пределам хлыновским[12]. Мы откупались деньгами, отражали силою, а теперь нет нам спасения! Хан Тохтамыш грозит нам огнем и мечом. Его воинство уже давно сбирается на Волге и готовит суда. Мурза Беркут[13] идет повоевать Вятку. Государь! спаси нас!»
– Я не могу ни спасать, ни оборонять вас, – отвечал князь, – вы не мои!
«Мы люди и христиане! Мы отдадим тебе Вятку со всеми городами – пошли защитить нас!»
