Вы сидите в кругу, передавая окурок из рук в руки другого, ты никогда не курил траву и тихо теперь хохочешь. Харо ограничила дозу, что не отрубились, но чтобы всем было весело. Разум уже плывет, но ты понимаешь, что всем очень стремно и каждый потихоньку загоняет свой страх вовнутрь, точно дикого зверя. Никто не знает, что выйдет из этой затеи, к которой вы готовились все три месяца с тех пор, как Громила проговорился о том, у его отца в управлении нашли-таки способ отстреливать этих чертовых призраков. Да и призраков ли? На самом деле, даже опытные эксперты по вооружениям и борьбе с терроризмом, не говоря уже о простых полицейских чинах, не могли толком сказать, с чем они борются. Пока все сводилось к тому, чтобы наблюдать за объектами, выяснить места их скоплений и возможные гнезда, где они размножаются. Громила подозревал, что под эти басни списываются громадные средства, да и на изобретение костюмов выделено немало денег, но результат почти нулевой. Никто не пойман, видели пару раз таинственные объекты, которые при всем желании призраками не назовешь, а уж имеют ли они отношение к той череде убийств и других происшествий, поразивших районы строек в Токио за последние месяцы, вообще невозможно ответить. Громила клялся, что костюмы работают, он сам проверял, кога их впервые привезли отцу, и тот запер их у себя. Их оставляли все больше и больше, и Громила смог как-то заныкать для них целых пять, как обещал. Когда о вчера позвонил и сказал об этом, у тебя душа ушла в пятки.
Ты встаешь. Юя болтает о чем-то своем, Сасуке и Харо смеются, Какаси следит за тобой. Сунув ему бычок, ты достаешь молча маску и сверток ремней, которые еще остаются в пакете, инструкцию, которую накануне сунул тебе Громила, и прерываешь их хохот злым криком.
– Хватит! Я одеваюсь!
– Давай! Мы поглядим! – говорит с усмешкой Сасуке и достает телефон, снимая тебя на камеру.
Следом камеры уже светятся в руках всех остальных. Ты отворачиваешься. Смотришь еще раз в инструкцию, написанную от руки торопливым очерком Громилы, надеясь, что понял ее неправильно, хотя накануне уже перечел десять раз. Сперва тебе показалось, что Громила прикалывается и издевается над тобой, но оказалось, что он не шутит. Костюм, если можно назвать так нелепую сбрую, облегающую тело, проходит через самые важные чакры, собирает энергию и концентрирует ее в голове, высвобождая зрение, прежде неподвластное обыденному сознанию. Сбруя выполнена из неизвестного вещества, хотя и похожа на кожу, но тут Громила не смог узнать ничего, сказав лишь, что ее сделали не на земле. Ты засмеялся, но выбора уже не было. Оставалось довериться его бреду, и ты, как затеявший приключение, был выбран первым его испробовать на себе. Теперь ты с ужасом видишь, что Громила не ошибался. И начинаешь при всех раздеваться, под сдавленный смех ребят, давно ожидающих этого, словно в зале стрип-клуба где-нибудь в Кабукичо, и до последнего веривших, что этого не случится. Зачем ты поклялся сделать это при всех, как главный в этой затее, ты уже и не сообразишь…
Ты путаешься в пуговицах, мучительно вспоминая, как еще пару месяцев назад, зимой на каникулах ты попал с ними в рекан где-то в районе Каруидзавы, куда раньше ездили самураи и богачи, и которым по триста-четыреста лет, как говорили хозяева. Юя снял для вас целый номер, с баней фуро и парилкой под открытым воздухом. В фуро ты был только с дедом в Кобе, да и то в таком возрасте, что помнил лишь клубы пара над горячей круглой ванной на холоде, из которой тебя вынимали, закутавши в одеяло. Никто из родителей, разумеется, об этой вылазке знать был не должен. Вы парились, курили траву, онанировали, пили пиво и потом блевали всю ночь, голые на морозе, едва выбравшись из бассейна, в котором после вас плавали какашки и белые, точно бабочки, сгустки спермы. Это было незабываемо, но повторить уже не пришлось.
