Повесть Оленька - страница 2

Когда я в десятый перешла, он на машине разбился. Мама про «это» не знает ничего. Ты меня, наверное, распутной считаешь, а я даже с мальчишками не целовалась ни разу. Не знаю, что на меня сегодня нашло… Ну и пусть, думай, что хочешь, хоть одна ночь, да моя!

Я погладил её по голове. Она благодарно улыбнулась и прошептала:

– Теперь ты меня презирать будешь, да? И зачем я тебе всё рассказала. Увидела, как ты на меня посмотрел, вот и рассказала.

– Как посмотрел?

– С осуждением. Ты никому не расскажешь? ― Помолчав добавила: ― Только попробуй рассказать! Тогда уже всё рассказывай, и что с несовершеннолетней спал ― тоже расскажи. Побоишься! ― горько усмехнулась она и приподнялась с постели. ― Я пойду. Скоро утро. На переговорном пункте дождусь, когда трамваи пойдут. Он круглосуточно работает: «Абонент 17, кабина 18. Вызывает Кемерово», ― скопировала она голос диспетчера. ― Пусти, я встану.

– Не пущу. Лежи. Как тебя звать? Мы с тобой ещё и не познакомились.

– А что? Олей звать. Зачем тебе? А тебя ― Алекс?

– Откуда знаешь? ― спросил потому, что это сокращённое моё имя со времён суворовского училища от имени Алексей.

– Парень так назвал, когда ты дверь открыл. Я пойду?

– Не уходи.

– Ты и вправду не хочешь, чтобы я ушла?

– Я не хочу, чтобы ты ушла.

Мне стало жалко девчонку. Такое рассказать…

– Пить хочу. У тебя попить есть?

– Воды нет. Вино будешь? Оно некрепкое, «Рислинг», всего двенадцать градусов.

Если, конечно, несовершеннолетним это можно, ― подколол я. ― И виноград есть.

– Буду.

– Лежи, я налью.

Мы сидели в постели, пили вино из гранёных стаканов, ели виноград и разговаривали. Узнал, что она у мамы одна, отца не помнит, что её мать вышла замуж за отчима, когда ей было тринадцать лет; что в общежитии техникума она живёт в комнате с Таней и ещё двумя девчонками, что обязательно сходит в театр. Удивляло, что она не стесняется меня. Простынею прикрыты только ножки. Лето. У неё лёгкий загар по юному телу без резкого перехода к белому цвету кожи на участках, обычно скрываемых под трусиками и лифчиком. Утолив жажду, лежали рядом. На мой взгляд, она действительно красивая.

Не удержался, повернулся к ней. Она рассмеялась: «Щекотно, перестань! Ладно, ещё! Пусть ты мой сыночек будешь, мама тебя покормит». Провёл рукой по талии, бёдрам, поднял руку выше.

***

– Знаешь, как первый раз больно! ― зашептала горячо на ухо.

– Не знаю. Я же не девчонка.

– Если б знал, вы бы так не делали.

– Откуда бы дети брались?

– Если замужем ― можно потерпеть.

– Сейчас нравится? ― спросил с подковыркой.

– С тобой, да. Ты меня больше никогда не захочешь? Если встретимся?

Она привстала и посмотрела на меня. Я промолчал.

– Что молчишь? Соври хоть для приличия.

– Оля, честно, не знаю.

– Просто, ты такой же как все. Мальчишкам только одно и надо. Не буду с тобой больше разговаривать! Домой хочу!

– К отчиму?

– Зачем ты это говоришь? Его нет уже. Он хотя бы не врал! А ты злой!

Оленька тихонько заплакала. Я поцеловал её в солёную щеку.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Никогда больше не обижу. Обещаю.

– Думаешь, здесь легче? Мы только поступать приехали, а пацаны со старшего курса уже всех девчонок поделили. Какие они жестокие! Танька одного отшила, так её в коридоре техникума втроём зажали и лапали. Она потом полночи плакала.

– А тебя?

– Меня нет.

– Если знаешь, что ж ты тогда по общаге ночью шастаешь, приключений ищешь?

– Мы потерялись просто. Я только на минутку от Тани отошла в туалет. Ты точно тупой, что обо мне так подумал!