– Старшина, соберите тут все оружие. Вона как бывает: моя доча тут целый бой дала товарищу майору, – сказал генерал со смехом.– Прими у бойца Прозорова боеприпасы и выдай ему банку сгущенки. И… давай организуй обед для личного состава.
– Слушаюсь, товарищ генерал! – гаркнул старшина Никодимов.
Ваня отдал автомат и гранату старшине.
Генерал с дочкой, обнявшись, отошли немного в лес, сели на траву, и Лена стала рассказывать отцу все, что с ней произошло: как она села в поезд в Москве 21 июня…
Старшина приготовил на ужин овсяную кашу с немецкой тушенкой, которую он по-хозяйски собрал из ранцев убитых фрицев и диверсантов, и накормил всех бойцов.
Ужин он приготовил из последней овсяной крупы и трех банок тушенки.
Собранных сегодня трофейных продуктов хватит максимум на один день, подумал про себя старшина Никодимов.
Еще сегодня утром у него на довольствии было восемь человек, а теперь их стало одиннадцать.
Глава 9. ПЛЕННЫЙ ДИВЕРСАНТ.
После ужина, когда все поели, Андрей снова подошел к генералу.
– Товарищ генерал, разрешите обратиться, – сказал Андрей.
– Обращайся, Герой, – ответил генерал.
– У нас есть пленный. Он радист, его зовут Павел, по-немецки – Пауль.
И он мой Друг! – добавил Андрей после паузы.
У генерала второй раз за сегодняшний день округлились глаза.
– Лейтенант, ты что, сбрендил? Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Фашистский диверсант тебе друг?!
Майор НКВД опять зашептал на ухо генералу:
– А я вам говорил…
– Заткнись ты, наконец, майор! – вскричал генерал. – У тебя везде враги! Дай разобраться. Ладно, ведите сюда диверсанта. А ты, Андрей, с толком, с расстановкой рассказывай, как же ты докатился до такой жизни – летчик, комсомолец, а в друзьях у тебя немецкий диверсант. Рассказывай про свою дружбу с диверсантом. А мы потом допросим и твоего диверсанта.
– Мы с Пашкой-Паулем жили в Москве, в одном дворе, – начал свой рассказ Андрей.—
Его отец был немецкий социал-демократ, который еще в 1917 году приехал в Россию после Первой мировой войны, потом вступил в партию большевиков, сражался в Гражданскую, выучился на инженера, а затем с моим отцом они строили метро в Москве.
Как его настоящая фамилия, я не знаю, но у Пашки была фамилия Железнов – Павел Железнов. Думаю, это был партийный псевдоним, как у товарища Ленина, товарища Молотова и других.
Генерал слушал все, что рассказывал Андрей, очень внимательно, и вдруг пристально посмотрел на Андрея и спросил:
– Андрей, а как твое отчество?
Как батьку зовут? Кого-то ты мне напоминаешь.
– Отца зовут Григорием, – ответил Андрей.
– Ну что ты будешь делать?! Каждый час – сюрпризы, – воскликнул генерал. Этого просто не может быть! Ты что, сын моего друга и славного казака Гришки Громова? Нет! Ну не может этого быть! Фото бати есть? – вдруг спросил генерал.
– Да… Вот они с мамой на фото в 1939 году, – ответил Андрей.
– Ну-ка, покажи, – сказал генерал.
Андрей достал фотографию и протянул генералу.
– Он, точно он! Вот это поворот! – воскликнул генерал Крутов.– Постарел Гришка, – вздохнул генерал, – время никого не жалеет. Его в 1920, по ранению комиссовали, он женился, и я слышал, что у него сын родился… – продолжил генерал.
Так ты сын Гришки! Гришка со мной еще с Германской служил, и у Ворошилова и Буденного мы с ним погоняли беляков. Он меня дважды от смерти спас, а я… его потерял в этой суете жизни. Как он, жив-здоров?
– Да, все хорошо, работает в Метрострое инженером… А я, прошу прощения, товарищ генерал, Вы тот самый комэск Семен Крутов, о котором мне столько рассказывал отец!
