Повести и рассказы. Том первый - страница 14

Меня, наверно, потеряли. Стук в дверь, Сашин голос попросил поторопиться. Он, похоже, на кухню зачем-то ходил. Я крикнул, что уже иду.

Пришлось вставать. Но не успел я дойти до зеркала, чтобы осмотреть лицо, как в носу защекотало, и кровь снова потекла. Зажав нос, опять кинулся в ванную мочить полотенце. И снова, запрокинув голову, лёг на диван. Озноб усилился.

Стук в дверь, не дожидаясь ответа, кто-то входит. Кто именно – я не видел, полотенце закрывало мне глаза.

И почти тут же испуганный голос Тани:

– Виталик, миленький мой, что с тобой, что случилось? Мальчик мой, почему полотенце в крови?

Она сняла с лица окровавленное полотенце. Я увидел её испуганное личико. Таня рукой провела у меня по верхней губе, стирая из-под носа кровь.

– Саша! Срочно скорую вызывай.

Влетает в комнату Саша. Видимо, он сообразил, что у меня кровь носом идёт. Потрогал мне голову. Спросил, не лихорадит ли меня. Я мотнул утвердительно головой.

– Перегрелся наш Виталька на солнце. Солнечный удар. Додумался в поле на солнцепёке работать, – быстро поставил диагноз Саша и убежал вызывать скорую.

Вот и причина кровотечения. Потому и озноб.

Охая, ввалилась и бабушка. Раскудахталась. Ну, кто, как не она, доложилась соседям, что я в поле на картошку уехал. Болтушка! Ей уж на дежурство надо было уходить. Таня ей говорит, чтобы та шла и не переживала, они с Сашей сделают всё, что надо. И скорая сейчас приедет. Бабушка решилась-таки, ушла на «службу». Я остался один на один с Таней.

– Виталик, давай снимем рубаху, да и брюки бы тоже снял, – сказала Таня и, не дожидаясь моего согласия начала расстёгивать пуговицы. Тебе охладиться надо.

Вот те на! Снимать штаны при девушке вовсе не хотелось. Но голос Тани возымел на меня магическое действие, и я невольно подчинился. Таня помогала снять одежду, а я чувствовал, что её била мелкая дрожь. На глазках появились слёзки. Я смотрел на Танино милое личико, и мне так захотелось обнять её.

Лежал перед Таней в трусах. Стеснялся. Она закрыла меня по пояс простынёю, которая лежала на тумбочке рядом с диваном. Меня затошнило. Еле сдержался. Хотя желудок мой был уже давно пустой.

Таня взяла окровавленное полотенце и вышла. Через некоторое время в комнату вошли две Тани. В руках у каждой тазик. У меня двоило в глазах. Опять приступ тошноты. Двоящаяся Таня подставляет тазик. Но тошнота опять отступила. Я попытался встать.

– Лежи, лежи мой малыш, – сказали две Тани одновременно, – какой ты весь горячий. И весь дрожишь. Давай положим мокрое полотенышко на лобик и на грудь. И зажми вот это холодное полотенце между ног.

Межу ног полотенце!? Это здорово меня встряхнуло! При девушке совать мокрую тряпку в трусы я категорически отказался. Ладно бы Саша это предложил. И не в присутствии Тани. Она вошла в моё положение и не стала настаивать. Только впервые за последние минуты Таня слегка улыбнулась.

– Виталь, я отвернусь. Смешной ты мальчишка. Песни про любовь поёшь, а сам робкий и стеснительный, – с грустной улыбкой сказала Таня и погладила меня по щеке.

Вот именно – мальчишка, который с первого взгляда влюбился в красавицу соседку.

Знала бы Таня, что ещё на новый 1972 год моя тётка Рита на своей работе брала на меня и на моего двоюродного брата билеты на новогоднюю ёлку. Ёлку проводили у них на предприятии. Конечно, хороводы вокруг ёлки я не водил и за подарком в очередь не стоял. Я сопровождал своего братика. На новый 1972 год мне было уже полных четырнадцать лет. Но умом я уже вырос из этих мероприятий. Но подарок мне ещё полагался. Так кто же я ещё – конечно, ребёнок, мальчишка. В мае этого года пятнадцать лет исполнилось. Мой подарок достался братику.