Операция длилась не один час, хирургам пришлось удалять часть омертвевшего кишечника. Однако все было исполнено чисто и надежно.
Родственники в полном составе дожидались профессора, тот, как всегда, красочно нарисовал картину страшной катастрофы в животе и рассказал, как они с ассистентом ловко со всем справились.
– Еще часок-другой и мог бы начаться перитонит, вот тогда бы было намного хуже, – заключил Шинкаренко.
– Профессор, спасибо вам за ваши золотые руки и доброе сердце, – поблагодарил секретарь обкома партии. – И позвольте вас спросить, почему вы так долго добирались до больницы, были какие-то препятствия?
– Нет, препятствий не было, но не так близок пеший путь от моего дома до больницы. Бегом бежать не мог, предполагал, что будет операция, а на нее уставшими не ходят.
– Так у вас что нет служебной машины?
– Нет и никогда не было, и у учителя моего профессора Луганцева не было.
Утром секретарь обкома пригласил к себе заведующего финансово-хозяйственным отделом и поставил ему задачу. Через неделю у профессора Шинкаренко появилась персональная «Волга» с водителем и круглосуточный доступ к дежурным машинам обкома КПСС. Персональные машины в медицинском институте имели теперь два человека – ректор и Виталий Карпович.
«Вот так-то. Всех обошел! Это, пожалуй, не хуже печенья с маслом», – тешил себя мыслью Виталик.
Работа в клинике шла ни шатко ни валко. Хирурги защищались, но это были работы, тематику и план подготовки которых начертал еще Александр Андреевич. Если какая-то тема диссертации предлагалась новым профессором, то она была из списка, составленного на перспективу покойным шефом. Виталий Карпович пытался искать что-то новое, ему очень хотелось всех удивить новизной научных подходов, но увы. Днем у Шинкаренко времени на науку не хватало, ибо он сам тщательно отслеживал выполнение сотрудниками своих же поручений, проводил обходы, оперировал, никого не подпуская к операциям на сердце. Они выполнялись только двух типов и не более двух-трех в квартал, больных было немного, ибо уже почти во всех клиниках страны подобные оперативные вмешательства производились, а новые, более сложные, вновь испеченный профессор делать боялся. Кроме того, много времени уходило на депутатскую работу, консультации в обкомовской больнице, выслушивание донесений теперь уже доцента Фимкина об атмосфере в коллективе клиники. От всей этой кутерьмы профессор к вечеру уставал и мысль дальше печенья с маслом никуда не шла.
Виталий понимал, что клиника как научный центр хирела, но поделать ничего не мог. Жить и работать в стиле Луганцева он больше не хотел, да и не мог ни умственно, ни физически, просто с возрастом перестал выдерживать темп, заданный учителем. Шинкаренко все больше и больше нравились похвалы начальства, на людях он старался поддерживать образ прогрессивного ученого, умел пустить пыль в глаза. В последнее время ему стало приятно обсуждать в узком кругу чужие проблемы, за глаза критиковать институтское начальство. Профессор совсем перестал ездить на рыбалку, природу видел только из окна собственной дачи.
Однако, осознавая то, что отсутствие прогресса в науке и хирургии скоро может сбросить его с местного Олимпа, вдруг нашел, как ему показалось, гениальный план.
Не откладывая дело в долгий ящик, профессор Шинкаренко направился в обком партии и на большом совещании в присутствии всех функционеров, курирующих здравоохранение, изложил план развития отрасли сердечно-сосудистой хирургии в регионе, для осуществления которого необходимо построить новую клинику, оснастив ее современной аппаратурой. Мысль уважаемого профессионала очень понравилась начальству и в скором времени начала внедряться в жизнь. Через год был готов проект нового здания, каждый этаж, каждое помещение которого согласовывал лично Шинкаренко, удалось спроектировать современный, по всем правилам технологичный хирургический корпус. Строительство нового здания началось незамедлительно и шло ударными темпами, все ждали, все радовались, надеялись на какое-то чудо. Авторитет Шинкаренко возрастал, крылья за спиной позволяли летать, но только по-прежнему в мечтах. Все бы было хорошо, но болезни к людям подбираются неожиданно, даже к профессорам от медицины.
