– У вас есть домашние животные? – поинтересовался он.
– Нет, сэр.
Наступила неловкая пауза. Он налил себе стакан воды и достал из ящика стола мою рукопись. Быстро пролистав страниц сорок, мистер П. в задумчивости пробежался глазами по нужному отрывку.
– Меня смущает романтическая линия, – начал он. – Точнее, её отсутствие. Вы вскользь пишите про любовную связь главной героини и солдата. Описаний чувств почти нет. Да, изучив четырнадцатую и пятнадцатую главу, я как читатель, не сомневаюсь в чувствах молодого человека к девушке. Но мне сложно понять, что испытывает она. Героиня очень много рассуждает, вспоминает прошлое, планирует будущее. Однако её реакция на настоящие остаётся неясна.
– Книга изначально не была задумана как роман. Эти две главы я написала лишь для того, чтобы показать: и героиня тоже когда-то любила. Но я умышленно не стала делать выводов, дабы не навязывать свою точку зрения читателю. Иногда люди расходятся не по причине ссоры или измены, а просто потому, что у них нет общего будущего.
Мистер П. вытаращил на меня свои рыбьи глаза, явно не ожидая подобного ответа.
– Признаюсь, я собирался просить вас доработать этот кусок. Но после такого объяснения он обрёл для меня новый смысл. И всё же я ещё сомневаюсь, поймёт ли его читатель?
– Но мы ведь для этого и пишем, чтобы побудить людей мыслить. Разве нет? Если у вас, сэр, ещё остались какие-то сомнения, я согласна вовсе убрать эту сюжетную линию.
– Нет, давайте её оставим. Я утверждаю текст, и завтра книга отправится в работу. Вы же у нас ещё не издавались?
– Ещё нет.
– Это будет прекрасное начало нашего сотрудничества.
– Не сомневаюсь.
– Для начала выпустим тысячу экземпляров.
– Замечательно.
Мы пожали друг другу руки, и домой я отправилась в лучшем настроении, нежели предполагала. Л. уже ушёл на работу, поэтому свои восторги относительно подписанного контракта мне пришлось приберечь до ужина. В половине второго пришла миссис Дарья – экономка. Обычно с ней беседовал муж, но сегодня пришлось отдуваться мне. Пока она протирала окна и мебель, я вежливо осведомилась о её здоровье. В ответ она щедро осыпала меня историями о своих золотых внуках, их бестолковых родителях, больном муже и высоких ценах на молоко. Неужели, спрашивала я себя, людям больше не о чем поговорить? Затем я поспешила в университет, чтобы прочесть там лекцию для юных девушек: будущих писательниц. На моё удивление, студентки не были впечатлены ни моим рассказом, ни мной. Я была слишком молода, чтобы казаться безусловным авторитетом. Однако мой цветущий вид и энергия не позволили им задремать походу рассказа. Домой я вернулась опустошённой, как это обычно бывает, когда мне кажется, словно я проделала большую работу понапрасну. Я чувствовала себя такой подавленной, что вспомнила о контракте, лишь когда мы с Л. уже убирали со стола.
– Слушай, а ведь я подписала сегодня договор с «Пресс». Книга отправилась в печать.
– Так это же просто замечательно! – искренне обрадовался муж. – Жаль, у нас нет шампанского.
– Ничего страшного, у меня всё равно нет настроения.
– Это из-за студенток?
– Думаю, да. Понимаешь, я вглядывалась в их лица и не увидела ничего. Этим девушкам словно наскучила жизнь. Многие даже не смотрели на меня, лениво развалившись за партами. На задних рядах вообще переговаривались, чему-то смеялись…
– А ты помнишь себя в их годы?
