Повестка в монастырь - страница 19

Скоро он просто машинально повторял слова, не вдумываясь в их содержание.

Антоний скосил глаза. Старец по-прежнему ровным голосом читал молитвы, периодически осеняя себя крестным знаменем.

За стеной кельи что-то зашуршало. Послышались шаги.

Неизвестный, или неизвестные, обошли вокруг, подергали дверь.

– Кто это может быть? – С ужасом прошептал Антоний.

Старец не ответил, весь погруженный в молитву.

В окно постучали.

Затем постучали в дверь уже сильнее. Щеколда задрожала в своих пазах.

В душе возникло оцепенение, как у кролика перед удавом. Ощущение чего-то страшного и неизбежного захлестнуло сознание, вытесняя все попытки к сопротивлению.

Старец продолжал читать молитву, не обращая внимания на окружающее. Разве только слова стал произносить более четко и медленно.

За стеной послышался смех.

– Я не за тобой пришел, Илия! Отдай мне монаха!

Страшная сила стала понимать Антония, направляя его к двери. Сил сопротивляться не было.

– Сиди! – Вдруг резко прервал молитву старец. – На колени!

Антоний безропотно встал рядом на колени, подчиняясь как сомнамбула.

– Выйди, Антоний! Что тебе Илия может дать кроме своих молитв! А я тебе дам все. Я тебе дам блаженство. Ты ведь за этим сюда пришел?.. Выходи, не бойся…

Антоний начал медленно подниматься.

– Сиди! – Резко повторил старец. – Повторяй за мной!..

Антоний бессмысленно стал повторять слова молитвы за старцем.

Странно, но в голове немного прояснилось.

Тогда тот, кто был за дверью, сменил тактику.

– Антоний, посмотри, кого я с собой привел!

За дверью раздался голос:

– Сынок, открой. Это я!

Антоний похолодел от ужаса: это был его отец.

– Сынок, мне здесь холодно! Открой!..

Антоний прошептал побелевшими губами:

– Но я же тебя похоронил… Столько лет назад.. Я же сам смотрел на тебя в гробу, запоминая на всю оставшуюся жизнь. Потом мы бросали землю… Потом я сам поправлял крест на твоей могиле…

Крест!.. В затуманенном мозгу он ухватился за это слово. Что-то оно обозначает… Что-то важное и нужное… Липкий ужас вымывал все из головы, но этот участок мозга, который удерживал это слово, сопротивлялся, не позволяя скатиться в животное состояние.

Дальнейшее происходило, как под наркозом. Сознание выхватывало четкие и правильные слова молитвы, произносимые старцем, настойчивые приказы за дверью, хаотичные обрывки мысли. Перед глазами, как в бреду, проносились видения каких-то куполов, вставали образы икон с суровыми и строгими лицами, пахло ладаном.

Дверь сотрясалась от сильных ударов.

… Утро наступило, словно освобождение. Исчезло все и сразу. Антоний потряс головой, протер глаза, освобождаясь от кошмарного сна. На душе оставалась только усталость и онемение.

Старец так же, как и всю ночь стоял на коленях. Только уже не проговаривал слова молитвы, а тихо их шептал. Глаза его были закрыты, лицо изнемождено, слабая рука с трудом осеняла крестным знаменем.

– А теперь уходи. – Сказал Илия. – Больше моя помощь теперь не нужна. Мне необходимо побыть одному. Иди с Богом.

Антоний с трудом встал, преодолевая оцепенение уставшего тела. Подошел к двери, не решаясь ее открыть. Но оглянулся на старца и решительно ее отворил. Яркий солнечный свет ворвался в помещение. Антоний вышел наружу и вздрогнул: земля вокруг кельи была изрыта следами, словно вокруг носилось стадо животных.

Антоний быстрым шагом, почти бегом направился к своему монастырю.

Он пришел, когда уже закончилась трапеза и дневные работы были в самом разгаре. Монахи находились на своих послушаниях, на территории монастыря было практически пусто.