Ох и ругались вчера поутру две товарки!
Разгорячились, за словом в карманы не лезли.
Не уступали друг другу, на брань тороваты.
Как эти ссоры молодок милы и прелестны!
Слушая брань, – это чья ж сторона здесь повинна,
Чья неповинна? – из окон глазели соседи.
Всё с пустяка началось. «Твои куры, Полина,
Все у меня. Ты держала бы их на насесте!» —
«Ты б за своими следила! А не было разве
И на подворье моём твоих шустрых молодок?
Давеча, Варя, – забыла? – твой боров чумазый
Рылом картошку копал на чужих огородах.
Всё б вам чужое грабастать – порода такая!
Надо же, добрые люди, мешает ей квоча!
Справно живёшь, своему мужику потакая,
И на чужих заглядеться, однако, охоча…»
С физиономией, в гневе краснее, чем свёкла,
Варя сказала отчётливо, злобно и глухо:
«Кошка блудливая ты! На родимого свёкра
Глаз положила. Мне жалилась ваша свекруха».
И понеслось, и поехало! Как не устали,
Не понимаю, луженой орудовать глоткой:
«А за тобой по селу кобелиные стаи!» —
«А ты ночами торгуешь палёною водкой!»
Чуть пошумели, но кончилась кумушек свара.
Тянется в хлопотах день, отгоняющий мысли.
Вечером обе они, как ни в чём не бывало,
Рядом на брёвнах сидели и семечки грызли.
