– А?
– Неправильно, говорю. Объясни, чем я тебя обидел? Я же просто спросил.
Они садятся на холодную металлическую ограду, за которой цветут розы в клумбах из старых автомобильных шин.
– Рикки пропал, – говорит Асель, глядя на сложенные на бёдрах кисти.
Ей не хочется разговаривать о ссоре, чувствах, но волнение за Рикки рвётся наружу, особенно сейчас, в темноте. В темноте есть место откровенности.
– Ого. Когда?
– Вчера. Мы утром выпускаем его на улицу погулять, но к обеду он всегда возвращается. Мама думает, что вчера его выпустила я, но я этого не делала.
– Может, она сама выпустила?
– Нет. Она очень любит этого кота, запомнила бы. Я видела его в то утро, а потом легла спать.
Паша не понимает, к чему клонит Асель, пытается разобраться.
– Хорошо, может, он сам сбежал?
– Дверь закрыта была.
– Через окно? Вы живёте на шестом этаже, но для кошки это норма. Мог спрыгнуть и убежать, перепугался.
– Нет, это я что-то сделала, – тихо шепчет Асель, позволяя своему страху облачиться в слова. – Мне ночью опять кошмар снился, я после этого всегда сама не своя.
– Что ты сделала? Съела его? – усмехается Паша, но видит, что Асель не смешно и добавляет. – Глупости. Я тоже как увижу какую-нибудь дичь во сне, чувствую себя не в своей тарелке. Но это нормально. Вы объявления расклеили?
– Расклеили.
– Вот и супер. Может, найдётся. Не раскисай, Аселька, – Паша берёт её холодную ладонь в свою и подносит к губам, осторожно целует.
– Просто это самый классный кот на свете…
– Тогда он точно вернётся к самой классной хозяйке на свете, спорим? Зайду завтра за тобой в школу?
– Ладно, – улыбается Асель, сжимая его пальцы в своих.
Глава пятая, в которой ничего не изменить
«Говорят, труднее всего прожить первые семьдесят лет. А дальше дело пойдёт на лад».
Эрих Мария Ремарк. Из книги «Три товарища».
После ужина Асель с мамой лежат в гостиной на диване и смотрят на ноутбуке старую чёрно-белую комедию «В джазе только девушки». Когда раздаётся звонок маминого телефона, гангстеры бегают по отелю за переодетыми в женщин свидетелями их преступления. Асель интересно, чем всё закончится, но вдруг она замечает, что мама смотрит на неё. Без улыбки, озабоченно и пристально, хотя продолжает внимательно слушать собеседника.
– Угу. Да, я всё понимаю. Конечно. Хорошо, я попробую. Спокойной ночи, спасибо.
Асель продолжает делать вид, что увлечённо смотрит фильм, мама садится рядом и закрывает крышку ноутбука, что лежит на животе дочери.
– Солнышко, звонила Ольга Николаевна.
Внутренности Асель завязываются в тугой узел.
– И?
– Она говорит, что у тебя есть проблемы, – голос мамы мелко дрожит, но она держит себя в руках. – Советует нам полежать в больнице, попринимать таблетки под присмотром врачей.
– В психушку? – ослабевшим голосом спрашивает Асель.
– Не говори так, ты не психованная. Ты нормальная девочка, с проблемами, это распространённое заболевание, а не отклонение. Когда у человека ангина, он лежит в больнице и лечится, когда у человека болит душа, тоже нужно полежать в больнице и полечиться.
– У меня ничего не болит.
– Ольга Николаевна не имеет права рассказывать мне о ваших сеансах, но, видимо, ты делилась с ней чем-то, что помогло распознать заболевание. Не хочешь мне что-нибудь рассказать?
Асель качает головой, вытирая набегающие в глазах слёзы.
– Иди ко мне, моя любовь, – крепко обнимает её мама, укачивая в руках. – Ты моё самое большое счастье, моя доченька, моё солнышко. Самая красивая, умная, добрая. Мы со всем справимся, слышишь? Я больше ни на шаг от тебя не отойду. Если ты не хочешь в больницу, я откажусь, хорошо?
