Никита кинул пакет с пивом на землю, подошёл и охватил Никину голень, придерживая её, пока она прикручивала череп на проволочки.
– Зачем ты этого бабайку тут вешаешь? – спросил Никита.
– За надом. Знаешь, как они волнуются сюда лезть, когда череп висит?
Никита улыбнулся:
– А я и забыл, какая ты интересная, когда злишься.
Ника слезла, отряхнулась от чешуек древесного грибка и муравьёв, словно не услыхав её. Но внутри что-то запело от этих случайных слов.
– Чаю хочешь? Саган дайля есть.
– Белое крыло… давай, не откажусь.
Пока они пили под разломленной надвое недавним ураганом яблоней чай, «манитушники» врубили магнитофон с шансоном. Шансонье похабными голосами перекрикивали, кажется, постоянно работающую крупорушку.
– Вот что творится… Тут раньше тихо было, а сейчас… – вздохнула Ника, крутя ложечку в пальцах.
– Да… а теперь… жизнь! – согласился Никита, отхлёбывая из чайного бокала чай. – Ты зануда, оказывается… Я всё только и слышу от тебя недовольство. Бабка ты, Никулька, почти уже!
Ника не обиделась. Она только зашла в дом и вернулась, неся в руке маленькое зеркало.
– Это факт… Я старуха-процентщица, но вроде ещё ничего. Но ты посмотри на того, кто считает себя вечно молодым… вечно пьяным…
Никита обнял голову ладонями и будто смахнул с себя что-то.
– Отрезвлён теперича.
Ника вернулась в веранду и вскоре вынесла чёрный жестяной жостовский поднос и два бокала чая.
– А ты можешь крутить ложечку? Той рукой? – кивнув на протез, спросила Ника.
– Не-а. Но зато я уже привык. Всё же рука лучше. Со мною воевал резервист, он ногу потерял и вернулся за «ноль». Без ноги. Всё время ржал, весёлый такой парень… говорит: а я могу теперь сказать, что у меня одна нога здесь, другая… там… В посадке… Но это не смешно, это их обычная приколюха. А я вот так тоже могу сказать…
Ника замолчала, посмотрела на Никиту, лицо которого затуманилось грустью и уголки рта опустились, и от этого оно стало твёрже и старше.
Он поймал её взгляд.
– Да что нам быть в печали…
– Повтори ещё: эх, старушка… – улыбнулась Ника. – Понизь, понизь мою самооценку!
За железными воротами раздался шум, словно что-то ударило и зашумело.
– Да что ж им спокойно не живётся! – воскликнула Ника.
Никита обеспокоенно взглянул на Нику, остановил её движением руки и сам вышел за ворота посмотреть. Его не было достаточно долго, чтоб Ника начала волноваться.
Оказалось, что некий человек на серебряном внедорожнике заехал в просеку, только недавно перепаханную, и, более того, человек этот был мертвецки – пьян.
Никита подошёл тихонько, водитель спал. Дверь была открыта. Сзади лежала винтовка с прибором ночного видения и патронташ. Надо сказать, очень хорошая винтовка, дорогая. Притом, что не было видно добычи. «Манитушники», напуганные вознёй в лесу, выглядывали из-за своего краснокоричневого забора.
– Подзорвался? – спросила Катеринка Нику, которая уже вышла на дорогу и следила за Никитиными движениями.
– Наверное, пока нет… Иначе бы мы уже услышали… Но видимо, это просто краш-тест.
– Чого? – спросила испуганно Катеринка.
Ника пожала плечами и махнула Катеринке убраться, и та спряталась и выключила музыку.
– Дивер, что ли? – спросила Ника негромко.
– Нет, гражданский. Синий просто, – отозвался Никита.
– А. Ну это он с охоты, поди. Ну, откуда ж ещё? Вот этим, на «крузаках», охота разрешена. Их наши скорбные мины не берут.
Ника покачала головой, зябко поёжившись, и вернулась домой за толстовкой. Пока Никита применял к пьяному методы НЛП, а тот только мычал и невразумительно хватался за руль, совсем стемнело.
